Около тридцати лет прожил Юрий Николаевич в Индии, но все эти годы он, как и его отец, продолжал оставаться патриотом своей Отчизны. За все годы пребывания за границей он так и не принял иностранного подданства. Когда летом 1941 года Германия вероломно напала на Советский Союз, он немедленно дал в Лондон телеграмму послу СССР И. М. Майскому с просьбой зачислить его добровольцем в ряды Красной Армии.
Увы, нельзя без глубокого душевного волнения и без чувства стыда вспоминать о последнем периоде жизни Ю. Н. Рериха в Москве, о том, по меньшей мере, прохладном приеме, который встретил он здесь. Долгожданная Мать обернулась мачехой…
«…Не понимаю, – говорил он часто, – что происходит? Все мои усилия уходят в песок, и я упираюсь в стену… Они не дают мне работать…»
«Кто они?» – «Не знаю», – с грустью отвечал он.
Формальности приема, впрочем, были соблюдены: ему дали квартиру, вручили диплом доктора филологических наук. Но Ю. Н. Рерих, странствующий «рыцарь культуры», ученый с мировым именем, вернувшийся со всей сокровищницей знания, которую он добровольно с любовью нес для своей страны, для своего народа, для своей единственной, родной, неповторимой Русской Культуры, был сразу же унижен, «поставлен на место», лишен возможности реализовать свои творческие замыслы, оказался под жестким «партийным» контролем и опекой.
В Институте востоковедения для занятий с аспирантами ему не нашли другого места, как место под лестницей. Ему не выделили даже отдел для организации издательской деятельности. Ему препятствовали вторично поехать в Монголию. После выхода «Дхаммапады» – сборника изречений самого Будды (перевод академика В. Н. Топорова), где Ю. Н. Рерих был ответственным редактором, его, как рассказывают, «прорабатывали» и на собраниях называли «буржуазным ученым». Его имя почему-то почти не упоминалось в печати. Ю. Н. Рерих приехал к нам цветущим, полным сил, розовощеким, здоровым человеком, а два с половиной года спустя скоропостижно скончался при «невыясненных обстоятельствах» (его внезапная смерть требовала несомненного юридического и криминалистического исследования). Всеми, кто его знал и любил, – а таких было множество – она была воспринята как удар грома среди ясного неба, как трагедия, как невосполнимая потеря для русской и мировой науки. Ю. Н. Рерих успел заложить фундамент здания новой науки – номадистики, но само здание осталось незавершенным…