Но оставим этих наглых и обратимся к чувствительным, изнывающим пастушкам, которые говорят только слезами да вздохами или стонут подобно супругу Филомелы и падают пред женщинами в пыль и прах.
Бедные, робкие ягненочки! От вас нельзя много и ожидать. Ваше нежное сердце составляет источник величайшего вашего мучения. Вы едва дерзаете взглянуть на своих ангелов.
У вас все нежно, мягко и как бы тает: походка, одежды, приемы, язык – все кажется сладко, как мед. Они так задумчивы, так несчастны! Их любезные хотят устроить все по-своему, но не как они. Это ужасно! Глупые плаксуны, не принадлежащие ни к одному полу и обоими презираемые.
Совсем другой род составляют глупые смельчаки, которые в первую четверть часа расскажут вам историю своей жизни, а во вторую откроются в любви. С сих пор они почитают себя вашими старыми знакомцами, во все вмешиваются, делают распоряжения, повелевают, суетятся, хотят все сделать наперед, все угадать с одного лишь взгляда и все делают наизворот. Они ко всему готовы; вы можете употребить их в добро или во зло; они все с охотою переносят и никогда не утомляются. Но берегитесь! Их услужливость лишает вас свободы.
Тщетно вы хотите от них отделаться. Они каждую минуту вас вновь обязывают. У них все рассчитано. Они все помнят, и рано или поздно вы должны будете за все заплатить.
Продолжение прежнего
С каждым из начертанных характеров надобно поступать особенным образом.
Нахал бывает или действительный, или хочет токмо казаться таковым. В обоих случаях он тиран общества. Желая удалить его от себя, надобно стараться вести себя твердо и благородно; отвечать с холодною и умеренною учтивостью и, по-видимому, прощать по мелочам. Не должно горячиться, если он далеко заходит; но объясниться твердо и сухо. Так как нахалы в обращении с женщинами большей частью бывают великие трусы, то погрозить им каким-либо приятелем из мужчин; часто сие всего вернее помогает.
Действительный распутник, стремящийся единственно к наслаждению, весьма опасный человек. Ему стоит только преодолеть законы приличия (conventions), против которых восстает сама природа. Он нападает на чувственность, которая сама ему предается; и сия добровольная ее сдача составляет всю его победу. О, как тяжко защищаться против такого неприятеля! Кто может противостоять там, где вместе на нас устремляются природа и искусство, потребность и случай! Кто сможет тут устоять!