Санкт-Петербург благодаря прелести своих эспланад возвышается среди всех многолетних сестер своих, как красивый цветущий ребенок среди стариков.
Запись, сделанная иностранцем,
относящаяся к 1803 году
История это произошла во время Отечественной войны 1812 года. Русские отступали, появилась реальная угроза захвата Санкт-Петербурга французами. Александр I приказал вывезти из города особо ценные произведения искусства. Памятник Петру I должен был эвакуировать статс-секретарь Молчанов[55]. Скульптуру планировали перевезти в Вологодскую губернию.
В самый разгар подготовки к транспортировке памятника некий майор Батурин (по другой версии, почт-директор Булгаков; последняя фамилия лично мне по понятной причине нравится больше) как-то прорвался на личную аудиенцию к другу царя князю Голицыну и сообщил, что его преследует один и тот же сон. Дивное было время, попробовал бы кто-нибудь сейчас какой-нибудь майор или даже директор почты России напроситься на встречу с министром, дабы поведать тому свои сны!..
Впрочем, не отвлекаюсь: означенный господин сообщил князю, что чуть ли не каждый день видит себя стоящим на Сенатской площади перед Медным всадником. Лик Петра поворачивается. Император съезжает со скалы и направляется по петербургским улицам к Каменному острову, где находилась в то время резиденция Александра I. Всадник въезжает во двор Каменноостровского дворца, из которого выходит к нему навстречу государь. «Молодой человек, до чего ты довел мою Россию, – говорит ему Петр Великий, – но покуда я на месте, моему городу нечего опасаться!»
После этой недолгой речи Петр I спокойно разворачивает коня, и скоро уже слышно только «тяжело-звонкое скаканье». Пораженный рассказом Батурина, а может, Булгакова, князь Голицын передал разговор государю. В результате Александр I[56] отменил свое решение об эвакуации памятника[57].
Почему бы, действительно, Петру I не стать защитником своего города? Долгие годы Петр Алексеевич страдал от мочекаменной болезни. Летом 1724 года болезнь усилилась, но в сентябре он почувствовал себя значительно легче и сразу же приступил к активным действиям, видать, много работы накопилось за время болезни. В октябре, вопреки советам своего лейб-медика Блюментроста[58], Петр отправился осматривать Ладожский канал. В ноябре, когда он был в Старой Руссе, у Лахты он заметил тонущий бот с солдатами. Стоя по пояс в воде, царь помогал перетаскивать обессилевших, наглотавшихся воды людей. Неудивительно, что в результате переохлаждения болезнь взялась за него с новыми силами, приступы усилились, но Петр, не обращая на них внимания, продолжал заниматься государственными делами. 17 января 1725 года ему сделалось так худо, что он распорядился поставить в соседней со своей спальней комнатой походную церковь, а 22 января исповедался и причастился. Силы начали оставлять больного, он уже не кричал, как прежде, от жестокой боли, но только стонал.