Полковник Ворошилов радикально решил вопрос с охреневшим
лейтенантом, поинтересовался самочувствием автора недавнего
послания в эфир, которого уже успели помянуть всем штабом. Очень
звал к себе, на посиделки, но услышав, что они везут раненых
отстал. Пообещал предупредить остальные подразделения полка,
оседлавшего дорогу и готовящегося героически погибнуть, защищая
город, чтобы не путались под гусеницами. С тем попрощался и убыл к
себе.
Пашка почесал уставшую голову и дал отмашку продолжать движение.
Во избежание недоразумений, сел на башню Лехиного танка, шедшего в
голове колонны, и приготовился матом крыть любого, кто вылезет
перед ними на дорогу.
- Ты меня, зачем остановил? - высунулся из люка Лешка.
- Чтобы дома сегодня оказаться, а не когда-нибудь. Ты ж почти на
ровном месте сорвался.
- Да он... - начал было возмущаться Леха, но Пашка его перебил:
- Тыловая пидораска ебаная и все такое. Леха, мы это уже
проходили.
Пашка обернулся назад на Семена, торчавшего в люке, и крикнул: -
Сема, кинь ноль пять, пожалуйста. - Семен понятливо кивнул, скрылся
в люке и вернулся с бутылкой водки. Олег немного прибавил хода,
практически вплотную притершись к корме Лехиного танка. Семен
метнул бутылку, Папа поймал, чуть не свалившись с башни.
- Пей! - Пашка протянул Лехе бутылку.
- Не буду я пить, - возмутился Леха.
- Это приказ.
- Я буду жаловаться.
- Пожалуйста, жалуйся.
- Да иди ты.
- Первым на ремонт встанешь.
- И движку переберут?
- Переберут, и ствол отполируют.
Леха схватил бутылку, свернул пробку и залпом высадил половину.
Медленно закрыл, отдал бутылку Пашке и исчез в люке.
Пашка оглянулся по сторонам и прикрыл за Лехой люк.
- Первый готов, - тихо пробормотал он. Все знали, если напоить
доброго и веселого Леху, то он превращался в неуправляемое буйное
животное. Но вот Папа как-то раз попробовал напоить злого
возбужденного Леху, который рвался разбить лицо
негодяям-артиллеристам, накрывшим залпом возвращающуюся из разведки
роту. Помогло. Под действием водки злой Леха резко успокаивался и
уходил в нирвану.
***
Славке было скучно. Едешь себе, едешь, везешь больных и
пассажиров. Как автобус какой-то. Он уже почти было заснул, но
колонна встала на каком то блокпосте. Папа сходил куда-то
поругался, и они поехали дальше. С пассажирами наверху особо не
поговоришь, в башне тоже сидел весь замотанный в поролон Кельт,
пребывающий без сознания и Мохер, который разговаривать не желал,
по причине обиды на весь белый свет. Когда Славка снес тараном
четырех Крыс в бою "за Папу", Макс сказал, что на месте Славки
должен был быть он, и обиделся. Не помогло даже предложение Славки
сказать всем , что за рулём был он.