Прах Анджелы - страница 32

Шрифт
Интервал


С другой стороны дома есть еще дверь. Папа открывает ее и там, на кухне сидит дедушка Маккорт и пьет чай из большой кружки, а бабушка Маккорт что-то жарит на сковородке.

– Ага, вот и вы, – говорит дедушка.

– Ага, мы, – отвечает папа, потом показывает на маму: – Это Анджела.

– Ага, вы, наверное, устали, Анджела.

Бабушка вообще ничего не говорит, просто отворачивается к плите.

Дедушка ведет нас в большую комнату, где стоят длинный стол и стулья.

– Садитесь, чаю выпейте, – приглашает дедушка. – Оладьев хотите?

– Что такое оладьи? – тут же спрашивает Мэйлахи.

– Блинчики такие, – смеется папа. – Из картошки.

– Еще яйца есть, – говорит дедушка. – Нынче Пасха, ешьте яиц вдоволь.

Мы едим вареные яйца, пьем чай с оладьями и идем спать. Я просыпаюсь на кровати рядом с Мэйлахи и близнецами. Папа с мамой спят на другой кровати, у окна. Где я? За окном темно. Нет, это не пароход. Громкому папиному храпу вторит тоненький мамин. Мне хочется писать. Я встаю и тормошу папу.

– Писай в горшок, – говорит он.

– Куда?

– В ночной горшок, под кроватью. На нем розочки и девицы пляшут на лужочке. Туда и писай.

Я уже еле терплю, но мне хочется выспросить у папы, про что это он, потому что странно писать в какой-то там горшок с розами и девицами. На Классон-авеню, где миссис Лейбовиц пела в уборной, а мы ждали в коридоре, держась за штанишки, ничего подобного не было.

Теперь и Мэйлахи хочет на горшок, но ему надо сесть. Папа говорит, что тогда пойдем на двор, и мне тоже начинает хотеться по большому. Папа ведет нас вниз и через большую комнату. Дедушка читает у огня, а бабушка дремлет в кресле. На улице ночь, но нам светит луна. Папа открывает дверь какого-то маленького домика, и там – сиденье с дыркой. Папа объясняет нам с Мэйлахи, как нужно сесть и как подтираться газетными обрывками, наколотыми на гвоздик. Потом велит нам подождать, закрывается в домике и кряхтит. Луна светит так ярко, что видно коров и овец на поле, – странно, почему они не уходят домой.

В комнате, где были только бабушка с дедушкой, прибавилось народу.

– Это ваши тетушки: Эмили, Нора, Мэгги и Вера, – говорит папа. – Еще есть тетя Ева, но она живет в Баллимене со своими детками, такими же как вы.

Тетушки не похожи на миссис Лейбовиц и Минни Макэдори – не обнимают нас и не улыбаются, только кивают.