Пароход теперь шёл недалеко от китайского берега, саженях в ста. Коммерсант махнул рукой:
– Вот полюбуйтесь: эта грязная груда глиняных домишек, именуемых фанзами, называется городом Айгуном.
– А это что? Похоже на укрепления.
– Да какие там укрепления, – беспечно махнул руками собеседник, – развалины. И пушки медные, позапрошлого века. Не поверите, я год тому у их мандарина три штуки купил, перепродал на лом. Не государство, а смех один…
Подпоручик молчал. Наблюдал с удивлением: за невысоким валом появились десятки штыков. Похоже, китайские солдаты занимали позиции. Учения?
Внезапно сверкнуло огнём, вспухло облако дыма.
– Бамм!
По волнам запрыгал тёмный мячик, отсчитывая «блинчики», словно запущенный детской рукой плоский камень.
Ярилов не поверил глазам: неужто ядро?
И тут же невысокий вал китайского укрепления засверкал вспышками.
– Что это?
– Салютуют, видимо, – неуверенно сказал коммерсант, – приветствуют нас.
Подпоручик присел, прячась за бортом.
– Какой, к дьяволу, салют? Я же видел – ядром шарахнули, черти средневековые.
Торговец не ответил. Ярилов оглянулся: его новый знакомый лежал под корабельной надстройкой, переборка забрызгана красным.
Раздался женский визг; звонко рубили металл пули; публика кричала, в панике метаясь по пароходу.
– Всем лечь! – заорал Ярилов. Побежал, толкая растерянных цивильных:
– Ничком! На палубу и не шевелиться.
Люди послушно падали, прикрывая головы руками. Подпоручик взбежал по трапу, вломился в рубку – в этот же миг лопнуло стекло, ударило в щеку. Андрей увидел, как падает навзничь рулевой; капитан ловко перехватил штурвал, закричал в медную трубу:
– Машинное! Полный вперёд. Живее, рыбья требуха.
И круто рванул штурвал, направляя к русскому берегу; пароход зарылся носом в волну и накренился так резко, что Ярилов еле удержался на ногах. Капитан глянул:
– У вас кровь.
– Стеклом, пустяки. Оружие есть?
– Как не быть. Вон рундук.
Андрей рванулся к железному ящику. Откинул крышку, вытащил древний карабин Бердана.
– Это всё?
– А вы чего ждали, рыбья требуха? Двенадцатидюймовку с броненосца?
Ярилов выскочил на мостик. Китайцы продолжали палить, пули рвали щепу из бортов и надстроек. Гражданские на четвереньках пробирались к распахнутому люку трюма, падали в темноту на угловатые ящики; но несколько тел остались на палубе. Бросилась в глаза молодая девушка: лежала, глядя в небо, раскинув руки, словно подбитая охотником птица – крылья; летнее платье неприлично задралось, обнажив стройные ножки в прюнелевых ботиках.