Фрей про себя отметил, что битва подростков нисколько не
напоминала схватку между обученными воинами. Словно забыв, чему их
учили, они принялись беспорядочно осыпать друг друга ударами,
игнорируя боль и стремясь причинить противнику как можно больше
страданий. И Шейн явно одерживал верх: оскалив окровавленные зубы,
он вновь и вновь опускал крепкие кулаки на Чжигена, заставляя его
шаг за шагом отступать.
«Если выживем, – кинув быстрый взгляд на одноглазого, который и
не думал вмешиваться, подумал Фрей, – Обязательно устрою Шейну
нагоняй за то, что так бестолково дрался. А потом похвалю за то,
что победил. Да, так и сделаю».
Опасаясь, что одноглазый всё-таки решит что-то предпринять, Фрей
быстро вскинул меч. Его противник беспомощно катался по земле, и
кузнец видел, как бешено пульсирует артерия на его шее. Туда он и
ударил.
Но вместо того, чтобы пронзить податливую плоть, клинок
воткнулся в землю в жалких сантиметрах от головы противника.
– Достаточно.
Фрей инстинктивно вскинул ушибленную руку, защищая лицо, но это
его не спасло. Шаг Духа даровал своему обладателю способности,
которым Фрей попросту не мог ничего противопоставить: кулак
одноглазого ударил его в кисть, выбивая оружие, а следующая атака
угодила ему точно в открывшуюся челюсть. Последним, что он услышал,
был оглушительный визг Сагвины.
Он пришёл в себя не сразу. Наконец сумев открыть слезящиеся
глаза, Фрей почувствовал, что лежит на животе, ощущая под собой
рассыпанные по площади мелкие острые камешки. Меч лежал прямо перед
ним. Кузнец упрямо протянул руку вперёд, ненавидя себя за то, как
медленно двигаются его дрожащие пальцы.
– Это тебе больше не понадобится.
Голос одноглазого звучал тихо, меланхолично, так, словно он
рассуждал о погоде или о прошлогоднем урожае. Но, несмотря на
внешнее спокойствие, воин на Шаге Духа был абсолютно безжалостен:
подошва деревянных сандалий хладнокровно опустилась Фрею на
вытянутую ладонь, останавливая движение в зародыше.
Раздался противный хруст. Фрей не знал, откуда он исходит – то
ли от сломанной кисти, то ли от сжатых до боли зубов, – да это, в
общем-то, не имело никакого значения. Игнорируя боль, Фрей
приподнял голову, сквозь пляшущие в глазах мушки видя, как на ноги,
чертыхаясь, поднимается недавно поверженный боец, с ненавистью
уставившийся на Фрея.