При этом «инаковость» Хелинды в
народном творчестве отражается совершенно по-другому. Для
«Жуана-простака», рядового крестьянина, солдата, ремесленника, даже
для мелкопоместного нищего дворянина, измученного тяжкой военной
повинностью, эта фигура по-прежнему крайне опасна, но чувства,
внушаемые Королевой - не панический ужас перед выходцем из ада, а
скорее почтительное склонение перед сверхъестественной сущностью,
которую следует опасаться, но притом и уважать.
Народный рассказчик в подавляющем
большинстве нескрываемо радуется, буквально смакует потрясение,
трепет «людей чести», а также цеховой и торговой элиты, чей
предсказуемый и удобный мир по ходу разворачивающегося
противоборства разлетается вдребезги, превращаясь в строительную
площадку для концепции «один император для всего мира и один закон
для всех людей». При этом именно Хелинда су Годтуа предстает в роли
главного мотора идей имперского абсолютизма. Идей, которые
«простак» рассказчик полностью разделяет, ибо с его точки зрения
произвол одного лучше беззакония многих.
Более того, примерно в 25 %
оригинальных сказаний простонародья Хель, к удивлению
исследователей, предстает своего рода героиней (даже без приставки
«анти»), зачастую пророчицей, изнанкой истинного Императора - и той
силой, что инициирует, безжалостно воплощает в жизнь самую темную,
однако необходимую сторону его решений. Ее жестокость как бы
отходит на второй план, и более существенными с точки зрения
рассказчика становятся упорство, настойчивость, несокрушимая вера в
то, что все, творимое именем Безжалостного - правильно и достойно.
А грандиозность, масштабность этой фигуры, ее законченная
уверенность в своей правоте сами по себе вызывают желание
присоединиться к ней. Укрыться в тени силы, которая неостановима,
как первородная стихия.
Кстати, 17% источников, так или
иначе, предрекают возвращение «Справедливой Королевы», при этом
рисуют ее в образе беспощадной и беспристрастной судьи, что воздаст
каждому по справедливости, сочтя все грехи. Более того, в отдельный
корпус можно вынести истории, описывающие Хель как
«сверх-трикстера», который способен обмануть самого Ювелира,
заставить отступить даже сатанинскую рать, устрашенную
непознаваемой и непреодолимой силой.
Образ стихийной мощи, проводника
потусторонней, но притягательной энергетики зачастую выходит
настолько ярким, что некоторые ученые трактуют персону Хель не как
историческое лицо, но как воплощение примитивной богини-матери в
проекции национального фольклора на реальную историю. Спорная
теория, однако, не лишённая как определенного научного изящества,
так и аргументационной базы.