Колесо Севера со всеми своими чудесами осталось за кормой. Семья
Этайн тоже — пока. Между прочим, на полном пансионе — свадебный дар
Шишагова родителям невесты. Через год Роман собирается их забрать в
свой новый дом. Где- то там, за лесами, Сладкая река ждёт своих
новых обитателей.
Выглянувшее сквозь прореху в низких облаках солнце отражается от
поверхности воды, рассыпает по сторонам пригоршни радостных
зайчиков, заставляет щуриться сидящих в лодках людей. Вёсла дружно
погружаются в речные волны, направляют к берегу тяжёлые долблёнки.
Разогнавшиеся лодки почти до половины вылетают на берег. Вокруг них
вскипает деловая суета, к приезжим спешат местные жители,
смешиваются радостные и удивлённые возгласы людей и собачий лай.
После приветствий, объятий и похлопывания по плечам люди быстро и
ловко растаскивают привезённое караваном добро по домам и
сараям.
На берегу остаются пустые лодки, на всякий случай привязанные к
кустам лозняка. Ветер раскачивает усыпанные серыми пушистыми
котиками ветки, колышутся их тени на истоптанном мокром песке. В
такт им размахивает длинным хвостом суетящаяся у самой воды
маленькая чёрно-жёлтая трясогузка.
На хуторе тоже не без новостей, Шишагов узнал — опешил.
— Я? И имя новое дал?
— Ну не я же, — Савастей пожимает плечами, — сам её после
второго рождения принял, спеленал, новое имя дал и удивляешься.
Чужим такого не делают.
Роман растерянно смотрит вслед седой женщине, уносящей
брыкающегося телёнка. И тут отличился. Не он первый получил новость
о нежданном отцовстве, но, чтобы дочка получилась вдвое старше
папы, ещё и с взрослым внучком вдобавок – нужно особое везение.
— Если кому боги улыбаются, то полной мерой. Она после обряда
два дня отлёживалась, потом Бутюка за холку — и ходу. К вечеру
глядим — через Нирмун стадо гонят. Только молочных коров два
десятка, будешь эту дочку замуж выдавать, о приданом заботиться не
придётся. Добро всякое сундуками таскали. Так что был ты хозяином
не из бедных, а нынче ещё богаче стал, — в голосе Печкура слышится
плохо скрываемая зависть.
— Не о том болтаешь, — Кава шутливо толкает мужа в плечо
кулаком. — Роман из такой змеи нормальную бабу сделал! Она всю
жизнь под себя гребла, людей губила, а нынче Живу к ране
прикладывать можно — изнутри светится. Вроде как помолодела даже. А
поморяне сожгли её весёлый хутор. К богам отправили, вместе с
забором. Смотри, Печкур, будешь ещё от работы у Савастея в землянке
прятаться — попрошу, чтоб и тебя Роман переделал! Может, тоже
помолодеешь?