Так почти везде — несколько брёвен, верёвка, колесо или два — и
вколачиваются в речное дно сваи, легко, играючи, поднимаются на
растущие стены тяжёлые брёвна.
Через две седмицы место преобразилось: отступил от реки сосновый
бор, Сладкая, подпёртая бревенчатыми плотинами, растеклась двумя
длинными и глубокими, но неширокими прудами. По обоим берегам к
плотинам примыкают большие постройки, сложенные на фундаментах из
крупных валунов. Из сырых брёвен срублены, потом придётся
переделывать, но на первое время и так сойдёт. На верхней плотине
уже вертится под напором падающей воды водобойное колесо, через
несколько валов и бронзовых шестерён вращает мельничные жернова.
Если колесо остановить и немного поработать длинными рычагами, вода
начнёт качать мехи больших плавильных печей, похожих на стоящие
вертикально глиняные яйца. После каждой плавки их приходится делать
заново, но железа получается гораздо больше, чем в маленьких
печках. Через нижнюю плотину вода пока переливается по желобам
совершенно бесполезно — на все механизмы не хватило выдержанного
дерева. Того, что удалось доставить с Извилицы, еле достало на
жильё и самые нужные приспособления.
Поодаль от воды подняли к небу крытые дёрном крыши жилые дома и
хозяйственные постройки. Дома большие и удобные, но муж утверждает,
что долго жить в них не придётся — хочет построить на высоком
берегу жильё ещё лучше этого.
Правый берег Сладкой речки от болот до самой Извилицы на десять
шагов расчищен от кустов и деревьев. Вдоль него проложена широкая
тропа. Пара лошадей, топая по ней, на верёвке легко тащит по реке
большую лодку с грузом — осталось только следить, чтобы в весеннее
половодье русло не забивалось топляками. Ещё по этой тропе пригнали
от устья Извилицы стадо. Их стадо — две дюжины чёрных и рыжих
коров, нескольких телят, десяток овец и четырех коз. Немного, но на
большее пока не хватает рук. Нужно поговорить с Романом, пусть
купит десяток работников — без этого не заготовить достаточный
запас сена на зиму.
Этайн вздыхает, смотрит на ловко орудующих тяпками Живу и
Прядиву, и тоже берётся за прополку. Ромхайн никогда не сторонится
простой работы, его жене не к лицу стоять, пока другие трудятся. Да
и не так уж велик их огород — втроём они закончат уже к вечеру.
Железная лапа на длинной рукояти рыхлит мягкую землю. Из кузницы
доносится грохот молотов. Жизнь на новом месте налаживается.