Сутолочный пир удался — люди, быстро и весело сделавшие нужное
дело, отмечали его успешное завершение. Довольные, весёлые лица,
шутки и раскаты лёгкого, звонкого смеха. Народ припоминал всякие
случаи, приключившиеся за время постройки, и человек, давший тому
повод, хохотал как бы не заразительнее остальных.
Роман сидел среди строителей, в очередь черпал ложкой из горшка
овсяную кашу, запивал лёгким пенистым пивом и с удивлением
прислушивался к себе. Десятки незнакомых лиц, шум, гам, снуют на
кухню и обратно женщины и девки — а его зверь спокоен, будто кроме
Машки кругом ни души нет.
Вспомнив о рысе, вскинулся — а где она? Серая оторва лежала на
груде свежих стружек, облепленная кучкой детишек обоего пола и
блаженно щурилась, пока маленькие руки чесали и гладили её во всех
доступных местах. Даже не обращала внимание на то, что один из
белобрысых натуралистов старательно пытался оторвать ей хвост.
Вдруг показалось, что каким-то чудом рядом оказался старый
шаман, привиделось его лицо, покрытое морщинистой тёмной кожей,
непослушные седые волосы. Откуда-то издалека послышался знакомый
голос:
— Ты просто повзрослел, — снова сказал Каменный
Медведь, — нет зверя, страшнее того, что кроется в
человеческом стаде. И мой народ — не твоя стая, я видел
вчера. В нашей для тебя нет места.
— Что мне теперь делать?
— Искать свою. Стаю, которая тебя примет, которую примешь
ты.
Похоже, Роман готов принять эту. Остаётся узнать, примет ли
здешняя стая приблудного зверя-одиночку.
Съедено угощение, отзвенели песни, народ начал собираться,
потянулся к лодкам. Хозяин с хозяйкой
провожали каждую группу, кланялись и благодарили за
помощь.
Толкались в дно шесты, уходили в темноту лодки. Они уже скрылись
за речными поворотами, а по воде ещё долго доносились раскаты смеха
и пение уезжающих.
Роман сидел на лавке около гостевого дома, смотрел, как
разбирают стол (рыжий и Акчей без вопросов и распоряжений
включились в работу), как женщины заканчивают убирать остатки
снеди, и гладил Маху. На душе почему-то было светло, чисто и
спокойно.
Интересный здесь народ. Не заезженный. Сыто живут, но толстяков
среди них встречать не приходилось. Работа людям в радость, даже
рабы не ждут понуканий, дело делают споро и с охотой. Может быть
это потому, что относятся к ним, как к младшим родовичам, и рабство
здесь временное? Слишком мало информации.