Обо всем об этом я и поведала Глебу.
– Боевая ты женщина, – смеясь, произносит он и подаёт мою сумку. С огорчением замечаю, что планшет тоже разбит. – Жаль, – подмечает Глеб, кивая на паутину, что пошла по экрану.
– Ничего страшного, я все в "облаке" храню. Восстановим, – говорю я и пытаюсь подняться. Но коленка саднит. Больно. Глеб мне помогает встать и заявляет:
– Пойдем ко мне, посмотрим на твои ссадины и заодно продезинфицируем.
Хочу возразить, но вовремя вспоминаю, что другого выхода у меня нет. Связи нет, машина не на ходу. Деваться мне некуда. А из дома Глеба можно позвонить.
Он помогает мне идти, слава богу, что не так далеко. И как удачно, что Глеб оказался здесь…
Кстати, почему?
И вопрос относится не только к Глебу. Откуда на охраняемой территории взялись социально опасные лица? Странно все это, очень странно.
– А как ты здесь оказался? – решаюсь я поинтересоваться.
Слышу, как Глеб фыркает, а потом отвечает:
– Вышел прогуляться. Я часто так делаю, воздухом дышу, мысли очищаю…
Недоверчиво приглядываюсь к Глебу. Вроде бы говорит он искренне, но… подозрительно…
Стоп, а что тут подозрительного? Я что, готова обвинить Глеба в том, что на меня напали? Ну, глупость, зачем это ему?
Мы там мило и тепло пообщались ночью в кафе. Наладили, а точнее, установили контакт. Я Глебу не враг, нет для вражды причин.
Это у меня нет. Может, они есть у Глеба? В конце концов, между ним и моим мужем точно не все так просто.
Но это тоже не повод. Я-то ничего Глебу не сделала. Плохого.
Мы заходим в дом. Глеб устраивает меня в кресле и ненадолго уходит. Возвращается с аптечкой и с бутылкой коньяка.
Хмурюсь, косясь на алкоголь. Глеб открывает бутылку, наливает ее содержимое в два бокала, которые достает из шкафа, и протягивает мне один.
– Зачем это? – спрашиваю я.
– Я же сказал, дезинфекция. Для нервов.
Он залпом выпивает коньяк из другого бокала, продолжая при этом протягивать мне второй. И я беру его, только вот пить пока не спешу, отставляю на столик. А Глеб садится передо мной на корточки, открывает аптечку.
– Так, – он осматривает мое колено, – джинсы на выброс. Хотя сейчас модно все такое – дырявое. Снимай.
Я послушно встаю, быстро и бездумно стягиваю джинсы и сажусь обратно. Действую на автопилоте – когда таким тоном со мной разговаривали родители, я беспрекословно подчинялась. И только когда Глеб обильно поливает ссадину перекисью, понимаю – черт, а я ведь сижу перед посторонним мужчиной в одних трусах. Красивых, дизайнерских и кружевных. Пытаюсь прикрыться рукой, аккуратно и незаметно. И обтягиваю футболку как можно ниже.