В общем, ей нравился этот район, нравился дом и вся улица
Остенде, и то, что тянулась вдоль тихого кладбища, и выход из окна
на крышу был очень кстати, да и сам господин Цомерман, кажется, был
неплохим человеком, и поэтому Зоя, чуть подумав, больше для вида,
произнесла:
- Хорошо, гер Цомерман, я останусь, но только из уважения к вам
и под ваши гарантии.
- Я очень рад, фройляйн Гертруда, что мы смогли договориться, я
уверяю, Пауль больше вас не побеспокоит, теперь все дела с вами я
буду вести лично, а ему запрещу даже приближаться к вам.
Что ж, это девушку устраивало. И она сделала книксен, а он ей
поклонился, приподнял шляпу и ушёл.
Это избавило её от такого нежеланного переезда. И Зоя стала
собираться на встречу со своим помощником.
Глава 4
Пока Зоя собирала вещи и думала, где, в каком районе ей лучше
искать новую квартиру, Пауль Кольберг побежал к своему
работодателю, и, тыча ему под нос свои распухшие пальцы, просил у
того разрешения вызвать полицию, чтобы стражи закона явились и
поставили на место мерзкую дрянь, но на удивление понимания у
своего работодателя не нашёл, так как не смог ответить на один
простой вопрос, а именно: какого дьявола, этот бугай ломился с утра
пораньше к молодой женщине в квартиру? А так как ответ Кельберга,
что ему показалось…Показалось! Что в квартире этой самой фройляйн
Шнитке кто-то есть, кого там быть не должно, гер Цомерман не счёл
убедительным. И посему посоветовал Паулю отправиться не в полицию,
а к врачу. Сам же пошёл поговорить с девушкой. А домоуправляющий,
как ему и посоветовали, побежал к врачу, который взял с него пять
шиллингов за наложение гипса. Пять шиллингов! Мало того, что подлая
девка его оскорбила своим грубым сопротивлением, мало того, что
причинила физические страдания, так ещё из-за неё он выслушал
выговор от начальства и потерял деньги. В довершении ему придётся
ходить с лангеткой на руке целый месяц. В общем такого гер Кольберг
вынести не мог. И сразу после врача отравился в полицейский
участок, что находился на Тондорфер Штрассе, где его встретил
флегматичный полицейский чин. И которому он сообщил, что в доме
домовладельца Цомермана проживает неблагонадёжная девица Гертруда
Шнитке. Он имел ввиду её нравственную неблагонадёжность. Да и как
она могла быть благонадёжной: незамужняя, живёт одна и имеет
деньги, чтобы снимать квартиру. Домоуправляющий пытался намекнуть
полицейскому, что сия особа оказывает услуги господам, причём не
имея на то муниципального разрешения. То есть делает это
незаконно.