— С четвертой?
— Ха! — сказал академик. — Первые восемь раз я пробовал, когда
на горизонте еще не было нашего магната с его деньгами. Все восемь
попыток провалились, но каждая давала мне новые поводы для
размышления. Я понял, что мне нужна колоссальная энергия, без
которой я не смогу поддерживать туннель в открытом состоянии, и я
начал искать спонсора. Им оказался мистер Картрайт. Он предоставил
мне почти неограниченные финансовые возможности, он построил
энергостанции, которые работают только на мой проект, и я продолжил
попытки. После очередной неудачи я вносил в прибор некоторые
изменения, но я не мог понять, почему он не работает, Либо
построенная мною теоретическая модель была неверна в принципе, и
тогда все эти улучшения не имели никакого смысла, либо… он должен
был работать и без изменений. Но этого не происходило. Время —
наименее изученная материя в нашей Вселенной, и у меня не было
предшественников, на опыт которых я мог бы опереться. Иногда мне
казалось, что я занят поисками того, чего попросту нет. Что я ищу
черную кошку во вселенной, лишенной света.
— Первооткрывателям всегда трудно, — заметил я.
— А потом был прорыв, — сказал академик. — Прорыв, причины
которого я не понял и по сей день. Потому что действующий образец
моего прибора не имеет больших принципиальных отличий от своего
предыдущего собрата, который отказывался работать. Все, чем я занят
до сих пор, — это попытки понять, что и почему произошло. Поэтому я
не могу публиковать свои теории, даже если бы не было моего
договора с мистером Картрайтом, согласно которому туннель на первые
три года является исключительно его собственностью, а уже потом
становится достоянием человечества. Вы говорите, что не понимаете
сути моего изобретения, и я вижу, что вас это беспокоит. Так
представьте, как это беспокоит меня, ибо я сам не понимаю сути
того, что изобрел.
— «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим
мудрецам, — процитировал я.
— Гомер?
— Шекспир.
— Настоящий ученый никогда бы не согласился с подобной
постановкой вопроса. Принимать мир таким, каков он есть, — это
ненаучно. Все непознанное должно быть познано.
— А непознаваемое?
— Я отрицаю наличие того, что вы называете непознаваемым. Есть
лишь то, что мы не в состоянии познать в данный момент времени,
однако мы не должны склонять перед ним свои головы.