— Мы разбили флот Трои, — говорит Менелай.
— Разбили? Да, разбили. У нас было в десять раз больше
кораблей.
— Это была атака самоубийц. Мы победили, брат.
— Ты знаешь, сколько кораблей потеряли мы?
— Около сотни, — безразлично говорит Менелай.
— Сто шестьдесят! Мы даже не смогли разменять корабли один к
одному!
— Мы выиграли.
— Гектор ушел! Мы заплатили двумя кораблями за каждый троянский!
Богоравный герой Ахиллес, который кровь из носу должен был быть на
нашей стороне, — сопливый мальчишка! Во всем флоте только и
разговоров о том, как Гектор выкинул его за борт!
— Ахиллес потопил корабль Гектора, — говорит Менелай.
— После того как проиграл бой! После того как мирмидонцы еле
унесли ноги с флагмана! После того как этот проклятый чужеземец
чуть не убил троянского лавагета! Но он не захотел его убивать! Он
позволил ему уйти!
— Нас там не было, — говорит Менелай. — Мы не знаем, что было на
самом деле. Я не верю, что этот чужеземец всерьез мог биться с
Приамидом.
— Дело не в том, что там было и во что веришь ты, — чуть
успокаивается Агамемнон. — Дело в том, во что верят люди, которые
составляют нашу армию. А они смеются над Ахиллом, которого раньше
чуть ли не боготворили. И они смеются надо мной, ведь именно я
пригласил Ахилла в наши ряды. А еще они говорят, что Агамемнон —
глупец, который не послушал мудрых людей. Они говорят, что этот
хитрозадый Лаэртид предупреждал меня об опасности быть атакованными
флотом троянцев, но я его не послушал.
— Так он был прав.
— В глазах людей вождь должен быть непогрешим. Вождь не имеет
права на ошибку.
— Все мы смертны, брат. И все мы ошибаемся.
— Только не я!
— Агамемнон, брат, ты — человек. Не бог.
— Лаэртид знал, — говорит Агамемнон. — Он не догадывался, не
предполагал, он знал наверняка. Он может видеть будущее. Может
быть, он — бог?
— Одиссей не бог, — говорит Менелай. — Все дело в этом
чужеземце, Алексе, сыне Виктора. О нем говорят, что он может видеть
все на земле. Таков дар, врученный ему богами.
— Чушь! Я не верю.
— Дело не в том, во что веришь ты, — говорит Менелай. — Дело в
том, во что верят люди, составляющие твою армию.
— Не так я видел начало этой войны, — признается Агамемнон.
— Троянцы показали, что они не трусы, — говорит Менелай. — Они
не будут отсиживаться за стенами Илиона.
— Не будут, — мрачно говорит Агамемнон.