Мозг не меньше минуты приходил в себя, и воссоздавал все
события минувшей недели.
Очень сильно захотелось со стоном залезть обратно под
одеяло, но желудок не давал покоя.
Выбравшись из постели, я обнаружила, что всё еще замотана в
полотенце, которое сбилось под моей спиной.
Одежда невнятной кучкой так и валялась на полу. Халата нигде
по близости не было.
Надевать одежду мне было противно, она слишком сильно пропиталась
моим потом, болью и страхом, поэтому пришлось заматываться в полотенце обратно
и идти искать еду.
На цыпочках вышла в темный коридор. К сожалению, света нигде
не было. Хотя у меня в доме было принято в общих коридорах оставлять свет, мама
делала это для меня, да и остальные домочадцы знали, что я люблю по ночам
искать вкусненькое.
Благо проблемы ожирения меня не волновали никогда. Впрочем,
как и подростковые прыщики. Подруги называли меня ведьмой, хотя теперь я
понимаю, что все дело было в том, что я и не человек вовсе. Потому и здоровье у
меня не человеческое.
Вздохнув, наощупь, по стеночке пошла искать кухню.
Если я сейчас не съем чего-нибудь, то точно взвою.
Несколько раз чуть не упала, запнувшись об пол, но все же
смогла устоять на ногах и нашла выход из коридора попав в общую гостиную. Здесь
уже было не так темно, ибо большое панорамное окно без штор давало много света
от сияющего ночного горда.
Тут я смогла уже без потерь войти в кухню, и даже сразу
найти холодильник.
Открыла его и начала смотреть что же там есть вкусненького.
Из вкусненького нашелся один кусок пиццы, сладкая газировка
и фрукты.
На душе стало приятно, неужели мужчины мне оставили?
Забрав еду, я, не став искать посуду, села за стол и начала
ужинать, запивая прямо из горла.
Знаю, так леди не едят в гостях, это ужасно некрасиво, но
кажется я начинаю сдаваться, потому что сил сервировать стол не было.
Хотелось элементарно жрать, причем голод был какой-то
неестественно зверский. Я такой еще никогда не ощущала и с прискорбием поняла,
что пицца исчезла в рекордные сроки. Я вообще её почти не почувствовала.
Пришлось опять лезть в холодильник. Правда больше из готовой
еды я там ничего не увидела, разве что какие-то консервы.
Вытащив одну, я от света из холодильника прочитала, что это тушёнка.
Мне было уже плевать, я готова была съесть и эту гадость, так
мама её называла, когда дядя Игорь просил сделать нашего повара его любимые «макароны
по-флотски». Пахло всегда одуряюще вкусно, но мама запрещала мне её пробовать
даже.