На полу в прихожей, прямо под почтовой щелью валялись пара газет
для Вернона, журнальчик для Петунии, коммунальный счет и письмо, с
мне не знакомым, очень красивым гербом. Барсук, лев, змея и
какая-то птица играли друг с другом на фоне поделенного на четыре
части герба. Подпись, выведенная под гербом на подобии развернутого
свитка была “Хогвартс”, а адрес гласил:
Мистеру Гарри Джеймсу Поттеру
Графство Суррей, Тисовая улица 4, чулан под лестницей
Чулан под лестницей? Может это из службы опеки, хоть я туда и не
писал. Как кто-то мог узнать, что я живу под лестницей. Да и кто
вообще пишет письма, тем более в гербовом конверте. Обратного
адреса нет, как и марок. Значит письмо положили сюда лично.
— Где ты копаешься, мне на работу скоро уходить, — прогремел из
столовой голос дяди Вернона. — Я не собираюсь читать газету за
рулем.
— Иду дядя, — ответил я и поспешил к родственнику. Конечно же, я
не собирался говорить дяде про письмо. Быстро сунув его в карман, я
поспешил в гостиную, где толстый Дурсль сидел во главе стола и пил
кофе.
— Засмотрела на газеты? Ты хоть читать умеешь, в отличии… от
своих друзей — усмехнулась тетя, делая акцент на последнем слове. —
Опять пойдешь к тому придурку с соседней улицы? Вернон ты видел их
сад?...
Дальше слова тети я не слушал и, предвкушая сегодняшний день, ел
подгоревший оладушек. Все было ровно так, как и должно быть. Доев и
встав из-за стола я быстро захватил заранее собранный рюкзак и, сев
на старый, но удобный велосипед, выкатился на середину Тисовой
улицы. Спокойный район пригорода Лондона уже проснулся. По улице
шла миссис Фиг, выгуливая своих котов.
Женщина крайне странная, и даже не потому, что она постоянно
разговаривала с котиками, мало ли, а потому, что у нее дома все
было… как будто в избушке позапрошлого века. Вроде бы даже чисто и
опрятно, иногда даже попадались вещи из нашего времени, но еда
готовилась в котлах, лампы были исключительно маслянные, а на
камине стояли предметы явно старше самой миссис.
Поздоровавшись с соседкой, я покатил дальше, направляясь вдоль
одинаковых домов с одинаковыми газонами и одинаковыми соседями. Все
они, причем в одинаковой степени, мне уже осточертели.
День собирался быть обычным днем летних каникул. Дадли еще до
моего ухода умотал куда-то с друзьями. Меня он почти не трогал, уж
по крайней мере не издевался как над другими детьми. Я в его жизнь
не влезал, а он просто держался от меня подальше. Хотя иногда
что-то спрашивал, когда дядя Вернон не мог найти ответ на
какой-нибудь каверзный вопрос.