– Я смотрю, ты потихоньку технику осваиваешь, – весело подмигнул я отцу.
– Я эту самую технику в жизни не осилю, – проворчал он в ответ, – Главное инструкции по эксплуатации какие-то скудные. Бумаги что ли им жалко. Телевизор... Смартфон... Ноутбук... Куда и зачем нажимать? Ничего не понятно. Ладно мне Олег помог телевизор настроить, да с телефоном и компьютером немного разобраться. Иначе, как чукча в анекдоте, глядя на телефон скулил бы: – "Телефона, телефона. Чукча кушать хочет". Я, кстати, тебе не мешаю? Чем занимаешься?
– Сижу. Думу думаю. Как я оказался в такой заднице, и как из неё выбираться. Вы в гараж-то успели сегодня заскочить? На стенах никаких посланий из прошлого не нашли?
– Заезжали, – кивнул отец, – Ничего не увидели. И с твоими фотками сверялись, и так всё осмотрели чуть ли не под микроскопом, но ничего не нашли. Даже следов от дюбель - гвоздей, и тех не было.
– Значит, всё-таки параллельный мир, – протянул я, – раз на прошлое никакого влияния не оказано.
– Слушай. Я вот что спросить хотел, – замялся папа, явно подбирая слова и собираясь духом, так что я заранее понял, о чём он хочет спросить, – Я в твоей жизни уже умер? Я всё у Олега пытался выяснить, а он упёрся рогом и твердит одно: – "Спроси у сына, да спроси у сына". Ты не подумай, я смерти не боюсь, но очень интересно.
– Умер, – мне только и оставалось, что кивнуть в ответ, – В две тысячи четырнадцатом.
– Болел?
– Чтоб каждому мужику в таком возрасте так болеть, – наползла на моё лицо улыбка, – В постели ты умер, но на женщине. Высосали из тебя всю жизненную силу через одно место.
– А-а. Ну, если так, то нормально, – довольно проурчал отец, и попытался поправить сбритые усы, – А как вообще я жил? Это я к тому, что интересно же знать, на что окажусь способен.
– Не ручаюсь за точность слов, но кто-то из мудрецов сказал, что каждому в жизни отмерено столько, сколько он унесёт. Не больше, но и не меньше. Но если хочешь знать, как оно было бы, если б нас не поменяли местами, то слушай,– поправил я подушку, готовясь к разговору, – Про то, как жил до вчерашнего дня, ты и сам знаешь. В следующем году, после Олимпиады в Москве, ты с тремя приятелями по работе поехал на теплоходе по маршруту Чебоксары - Ленинград - Чебоксары. Вроде, как по горящей профсоюзной турпутевке. В Чебоксары ты вернулся влюблённый в мою маму. Она сама с Горьковской области, но закончила в Чебоксарском универе электротехнический факультет и получила распределение на ТЭЦ в Новчике. Жила в общаге напротив магазина "Весна", – я дождался кивка с экрана и продолжил, – Спустя два года вы поженились. Затем три выкидыша. Долгие годы мотаний по врачам, курортам, санаториям, профилакториям. В девяносто втором, почти в твой день рождения появился на свет я, но у мамы открылось кровотечение, и ей влили не ту кровь. Понятно дело, она умерла, – мне показалось, что я услышал скрип отцовских зубов, как он это порой делал в гневе, – Один из врачей потом приходил у тебя прощения просить, а ты ответил, что Бог простит. Ну и перекрестил его в челюсть. У того с Всевышним видимо что-то не срослось, и он на следующий день повесился. Советского Союза почти год, как не стало, и наступили "странные дни". Ты к тому моменту уже работал на автокране. Люди кинулись строить гаражи да дачи, и ты на калымах хорошо поднялся. Сначала выкупил свой кран. Затем бортовой КАМАЗ, а потом ещё и КАМАЗ с манипулятором. АТПО, в котором ты до вчерашнего дня работал, развалилось, так что тебе оставалось только подобрать надёжных водил и не обижать людей зарплатой. Что ты с успехом и сделал. Всё то время, пока ты был занят работой, со мной возилась мама Олега. Хорошая женщина была, – сглотнул я густой комок, – В прошлом году мы её похоронили. Понятно, что в твоей жизни после мамы были женщины, но в дом ты ни одну из них так и не привёл.