- Рады стараться, вашбродь, - вытолкнула девушка.
Семен Кузьмич наметил улыбку, изогнув уголок губ.
- Всегда хотел спросить, - заговорил он натужно-обычным голосом.
– А почему вы представляетесь баронессой? Вот, Александр Карлович
фон Ливен… Вам он кто?
Елена задумалась.
- Прадед, кажется… - смущенно выговорила она.
- Так вот, - внушительно сказал Цвигун, - вашему прадеду… а,
может, и раньше кому… император пожаловал титул светлейшего князя.
Вот и к деду вашему, Александру Александровичу, обращались, как к
его сиятельству, и к отцу вашему, Владимиру Александровичу.
- Ох, застыдили вы меня совсем… - пробормотала фон Ливен
конфузливо. – Это так Америка повлияла, там только одних королей
уважают – автомобильных или нефтяных! Понимаете, все эти
аристократические онеры были от меня далеки, да и толку от них раз
Империи нету. А вот, что род свой не помню… Вот это плохо.
- Будешь себя так вести, - мрачно пробурчал Иванов, – на тебе он
и закончится.
- Значит, продолжить род надо! – дерзко высказалась девушка, и
показала генлейту язык.
Теперь пришел черед краснеть Борису Семеновичу.
- Что, уела? – хмыкнул Цвигун. Снова построжев, он кивнул на
магнитофон. – Слушал?
Иванов хмуро кивнул.
- Юра… Юрий Владимирович велел дать запись в прямом эфире, - без
охоты заговорил он. - И пусть те подонки выступят! Троих мы
словили-таки, и вывезли в Гродно. Они много чего наговорили на
камеру! И кто отдал приказ стрелять, и сколько за эту гнусность
платили… Ох, и намаемся мы с этой брехней!
Семен Кузьмич скорбно улыбнулся.
- Не о том думаешь, Боря, - сказал он вполголоса. – Ну,
провокация... Ну, и что? Мало ли их было! Вот и назовем реальных
виновных, предъявим доказательства, выведем на чистую воду.
- А у тебя о чем голова болит? – насупился генлейт.
Председатель КГБ недовольно посмотрел на него.
- Борь, в Польше другое началось… - заговорил он с вкрадчивой
мягкостью. – Неужто не заметил?
- Какое другое? – полюбопытствовала Елена.
- Война! – жестко вытолкнул Цвигун. – Опосредованная… Словечко
еще такое есть, мудреное… Прокси-война. Но хрен редьки не
слаще.
- Не хреново девки пляшут, - в ошеломлении забормотал Иванов, -
по четыре сразу в ряд…
Воскресенье, 23 сентября. Позднее утро
Польша, Тухольские боры
Тряска прекратилась, как будто нудная боль прошла. Стих рев
дизеля, защелкал остывающий металл, а в открытую бронедверцу надуло
запахом хвои.