Можно было
швырнуть туда светошумовую гранату, но Юля точно знала, что взрыв
светошумовой не навредит спрятавшимся сумасшедшим. Да и
использовать гранаты Юля боялась. Ей всё время казалось, что она
взорвётся у неё в руках. Ещё раз попробовала пристрелить хоть одну
из тварей, из-за которых на лбу у неё будет долгое время
красоваться шишка, которая превратится в лиловый синяк, она
выстрелила в тёмный силуэт сумасшедшего, но всё напрасно. И вот
такой красивой она встретит ребят, вернувшихся со спасательной
миссии с незнакомым ей Николаем, представив сколько шуточек
выслушает от мужчин. Юля, рыча от злости, словно Рык, мечущийся под
её ногами, выстрелила пару раз в далёкие фигурки, убежавших
сумасшедших, но так и не попала, слишком далекие были цели для
неё.
Голова
разболелась, а постоянно торчать на балконе, карауля, когда
появятся сумасшедшие, не имело смысла, поэтому Юля отправилась
залечивать рану к себе домой. Напугав детей своим внешним видом
(шишка получилась знатной), Юля обработала её мазью, прилегла
отдохнуть. Рык в подъезде продолжал рычать и лаять, периодически
отлучаясь, но опять возвращаясь сильно возбуждённым. Юле до собаки
не было дела, голова трещала так, что весь мир вокруг превратился в
пульсирующую боль, стучащую в голове.
Проснулась
она ближе к вечеру, на улице ещё не стемнело, но признаки этого
появлялись на горизонте. «Значит примерно пятый час», - подумала
Юля. Дети смотрели фильм про то, как две собаки и кошка идут домой,
она видела этот фильм не раз, но не помнила его название. На полу
стояли пустые тарелки. «Опять посуду не убрали», - подумала она и
хотела было возмутиться, но головная боль быстро её успокоила,
напомнив, что есть вещи и поважнее.
Приняв
сидячее положение на диване, где она уснула, заметила, что была
укрыта тёплым пледом, дети позаботились, на сердце сразу стало
тепло и ругаться перехотелось. В больной голове крутилась мысль,
которую Юля никак не могла поймать, но посмотрев на буржуйку, от
которой шло тепло, тут же вспомнила. «Вот же я дура! У подруг не
натоплено, да и кормить их пора» - двух сумасшедших женщин в тюрьме
у Жени, она называла подругами. Пускай имя одной она знала, но
как-то по имени её называть не поворачивался язык. Имя это что-то
одушевлённое, близкое, люди не зря всему дают название, что
практически одушевляет предмет. Если у этого нет названия, то этого
не существует. Называя двух заключённых девушек с намёком на
издёвку подругами, Юля не видела в них ничего человеческого. Для
неё это были почти неодушевлённые предметы, верней не так, она
относилась к подругам точно так же, как голубям или рыбе, понимала,
что их необходимо кормить, содержать в тепле, но не более. Так было
проще, так как она до сих пор не понимала, зачем их держит взаперти
Женя. И это немного пугало. А главное, не вызывало привязанности,
ведь люди склонны привязываться к любому живому объекту (например,
Собаки и Кошки), да и не к живому тоже, многие любят свои машины
больше людей. Но к живому человеку привязаться проще, а значит в
последствии можно расслабиться и допустить серьёзную ошибку,
которая может стоить не только твоей жизни, но жизни твоих реально
близких людей.