Итак, от начал – Сицилия…»
* * *
Именно на Сицилии, вскоре после того, как они перебрались к деду, их с матерью и «подобрал» приехавший из Рима по делам Луций Гаэлий. Он был богат и родовит, смотрелся настоящим столичным аристократом и снизошел до посещения их дома – после того, как случайно выяснилось, что отец Луция и дед Марка воевали под знаменем одного и того же легиона. Но вел себя Луций Гаэлий с семьей Рокулов довольно холодно, даже отстраненно.
В первый же свой визит Луций не преминул уточнить, хорошего ли рода это семейство. И даже расспросил Марка, как мать воспитывала его: сама ли выкормила, приглашала ли няньку, безупречного ли поведения и нрава была нянька и учат ли уже Марка?
Кажется, ответы удовлетворили его, хотя на последний вопрос, об обучении, Марку пришлось ответить отрицательно. Тут мать и дед, присутствовавшие при этом странном диалоге, смутились. И Марк счел необходимым пояснить, что если бы не гибель отца и не удручающая бедность, никому бы в этой семье не пришло в голову оставить его без образования, о котором сам Марк просто мечтал!
Марк отметил, что при этом в холодном, казавшемся безразличным взгляде Луция вспыхнула искра неподдельного живого интереса. Но, мелькнув на мгновение, канула в бездонной глубине его непроницаемых глаз. Луций лишь наставительно заметил:
– Бедность и бережливость, трудолюбие и здравомыслие – достоинства, которые вознесли римлян над остальными народами. Я подумаю, мальчик, чем тебе помочь.
Дед получил еще одного снисходительно-терпеливого слушателя, а маленький Марк – надежду на патронаж-покровительство знатного и богатого римлянина и вместе с тем на хорошее образование, к которому стремился и о котором действительно мечтал!
Но через пару-тройку месяцев вдруг обнаружилось одно смущающе-пикантное обстоятельство: мать Марка оказалась беременна.
С одной стороны, Витилий погиб вскоре после того, как в последний раз навестил свою семью. Но, с другой стороны, в доме стал бывать мужчина! По правде сказать, никому и в голову не могло прийти, будто бы Луций мог увлечься матерью Марка: таким холодным и бесстрастным выглядел их неожиданный покровитель. Луций был просто олицетворением чести и так достойно вел себя с молодой вдовой, что ни у старого ветерана и ни у кого другого просто язык бы не повернулся упрекнуть Луция в превышении полномочий гостя. Но… факт оставался фактом, и злые языки сразу понесли кривотолки по закоулкам. Дед был уверен, что при таких обстоятельствах Луций в их доме больше не появится. Последний имел на это полное право, и никто не посмел бы упрекнуть его!