Нунций Стремительный отделался на тех бегах легкими ранами и площадной бранью грубой толпы, не терпящей разочарований. Руф обошел его тогда по всем правилам и заслуженно получил пальмовую ветвь победителя, рукоплескания зрителей, а также приличную сумму денег и заинтересованные взгляды нескромных римских матрон.
Теперь победил Нунций. Остальные участники пришли к финишу с огромным отрывом: и грек Полифем (поджарый дылда с гордо задранным носом), и тот же Руф, и еще один италик с длинным незапоминающимся именем, и фракиец Пирожок (слишком упитанный, по мнению публики, чем и заслужил свое прозвище).
Марк, от азарта все бега просидевший на самом краю скамьи, откинулся назад.
– Ты так горланил, – недовольно заметил Валерий, – что я чуть не оглох! Подумаешь, дело: Нунций Стремительный победил! За ним будет еще с десяток таких Нунциев! Ради каждого не наорешься.
И Валерий еще долго бубнил и читал нотации.
Марк не обиделся. Он заранее предвкушал возможность «отомстить» Валерию в театре, где их ждало гладиаторское представление: Валерий был равнодушен к бегам, зато истово загорался при виде сражающихся гладиаторов. Однажды, в порыве эмоций, он так вцепился Марку в плечо, что остались изрядные синяки. Марк нарочно перетерпел и не отнял руки, зато потом целую неделю насмешливо демонстрировал эти синяки несчастному смущенному приятелю.
И когда после бегов они добрались до театра и удобно расположились на скамье, он притворно-боязливо скосился на Валерия и с задумчивым видом потер свое плечо.
– Лучше не говори ничего! – задиристо выпалил Валерий. – И не смотри на меня так, сегодня я собираюсь держать себя в руках!
– Разве я сказал что-нибудь? – невинно проговорил Марк. – Можешь, если хочешь, держать себя в руках, или держать за руку меня, или держаться за поручень сиденья – мне что за дело! А можешь пересесть вон к той прелестной молодой особе и опираться в случае нужды на ее нежное плечико – судя по ее взгляду, это придется ей по вкусу!
Валерий, не вытерпев, оглянулся. На них смотрела и приветливо махала рукой младшая сестра Гая, Терция, девушка лет шестнадцати, с огромными голубыми глазами и по-детски округлым рисунком губ. Она радостно улыбнулась, когда Валерий обернулся к ней, и еще раз махнула им ладошкой.
Марк пихнул друга локтем: