стать сапожником.
И здесь мы должны констатировать один факт: воля к жизни должна быть достаточно сильна, чтобы преодолеть склонность тела повторять физиологические процессы своих предков. Из этого второго условия ясно, что проблема не в физической силе тела и его обильном питании, а в теле здоровом, в котором в то же время нет сильно выраженных физических склонностей; и мускульная сила тут вовсе не является необходимостью, главное – это воля, которая сильнее физических инстинктов. Ясно, что всякое увеличение способностей в теле требует соответствующего увеличения силы воли, чтобы их регулировать. Подчинение физического тела воле отмечается уничтожением одной животной наклонности за другой. От всех искусственных пристрастий надлежит избавиться в первую очередь – от таких, как алкогольные стимуляторы, затем от мясоедения и вообще от всякого обжорства и удовлетворения нездоровых влечений тела. Следующим по порядку идет половое желание. От прочих таких наклонностей избавляются в порядке их материальности: «Сначала скупость, затем страх, зависть, мирская гордость, немилосердие, ненависть, амбициозность и, наконец, любопытство – интеллектуальная жадность».
Этот процесс, длящийся годы, представляет собой медленное умирание, и когда человек с помощью этого эликсира бессмертия делается бессмертным, ничего от него на нашей земле уже не остается, и потому практически он уже «мертв».
Смерть, хотя она так же естественна для нас, как рождение или старость, всегда была окутана темным облаком страха. Оно омрачает самый яркий пейзаж и отбрасывает тень уныния на самые счастливые события жизни. Это тот яд, который скрывается в самой сладкой чаше наслаждения, – необъяснимая тайна бытия, которая застит самый острый глаз и приводит в замешательство самые смелые умы. Но темные волны этого непреодолимого океана, даже у самого берега которого сильнейший интеллект физического человека тонет в безнадежном отчаянии, не является препятствием для пробужденных сил человеческого духа. Представление о смерти, как и все другие концепции человека, подвержено периодическому росту и упадку. Но одно несомненно: чем более материальна наша жизнь, чем больше упорство, с которым мы цепляемся за удовольствия плоти, тем ужаснее кажется смерть. Даже полный нигилист, когда его жизнь неосознанно для него самого озарилась высшим светом, сможет искренне написать на своем могильном камне: «Меня не было, и я возник, у меня был свой небольшой день, и я доволен снова стать ничем». Но разные символы смерти, принятые в разные времена, могут дать ценные наставления, если будут правильно поняты.