Она взвела курок, и я стиснула зубы перед смертью. Попыталась принять этот миг достойно. Вполне возможно, что я этого заслужила.
– Давай! Стреляй, сука! – напряглась я всем телом.
Но в последний момент дуло пистолета отклонилось – Стелла высадила всю обойму в трос, и он порвался…
Этот миг был страшнее пули. Он пронизывал мое тело и душу, словно острый гарпун. Он делал так, что мои конечности немели, меня пригвоздило к сиденью, и я падала в пропасть, наблюдая, как Стелла отдаляется от меня все больше и больше. Мост оставался где-то там – далеко вверху, а я опускалась все ниже, как будто тонула в тумане и была на пороге сна. Вот-вот должна была уснуть и расслабить свое тело. Хотя на самом деле падала в реку с огромной скоростью.
Теперь я понимала значение слов «вся жизнь перед глазами». Ведь я падала и думала о том, как мало я успела. Как много важных вещей было не сделано. Как много важных слов было не сказано. Как много ошибок было допущено, и теперь я никогда не смогу их исправить – они уходят вместе со мной. Они и есть все то, что я забираю с собой. Потому что наши ошибки – это и есть мы сами, как бы нам ни хотелось думать иначе и как бы сильно мы ни пыталась от них убежать, их отрицать, их презирать...
Мне было жаль осознавать, что все закончилось именно так... И на самом деле я не жалела о том, что села тогда в ту машину. В лазурный кабриолет, украшенный хромом, с обтянутыми белой кожей сиденьями. В котором за рулем был дерзкий парень-хулиган с татуировкой на плече и с пистолетом за поясом... Я жалела только об одном – жалела о том, что уже никогда не смогу это сделать опять. Я с ним больше не увижусь. Но не потому, что он умер много лет назад – это была неправда... А потому, что умру я сама. И эту случится прямо сейчас…
Я закрыла глаза и в тот же момент ощутила удар. Машина врезалась в воду и сильно ударила меня подголовником в затылок: я ощутила треск в голове и отключилась. Потеряла сознание, упала во тьму, перестала чувствовать тепло и холод, шум и тишину. Мои последние минуты были похожи на крепкий сон, когда тебе все равно, сползло ли одеяло, за окном идет дождь или светит утреннее солнце. Твои глаза питались только тьмой и уже не имели сил открыться. Это минуты неспроста назывались последними – после них наступала смерть, и я уже была на пороге этой неизвестности.