Теперь соприкасались ноги, и я очутилась под его крылом, это
принимая во внимание, что куртка у Гены необычная, и рукава у неё
широкие, действительно руки похожи на крылья.
Хотела не этого супа, не этого коктейля, а парня взрослого,
сильного, который сводил меня с ума.
Довольно улыбаясь, я сделала серьёзный глоток вина. Оно палящее,
приятное и хмельное, оставило во рту терпкий привкус.
Остатки капель с моих губ слизал Гена. Настойчиво укрыл меня
собой, пришпилил к мягкой спинке дивана, так что мне оставалось
только голову закинуть, подставляя себя для поцелуев.
Я почти ничего не соображала, и мне казалось, что я где-то
уснула.
Желание отдаться возобладало, я сама потянулась к его губам и
прикоснулась к ним, таким горячим, таким сладким!
Манящий шёлковый язык проехался по моим губам, с моим языком
соприкоснулся. Я чуть простонала от удовольствия.
Прикрыла глаза, ярко чувствуя его вкус. Он нежно целовал меня,
так медленно, без напора, но при этом держал крепко.
И я улетала всё дальше и дальше, теряясь в большой вселенной,
притягиваясь к одному телу, невероятно нужному мне.
Его рука скользнула по моему плечу, Гена прижал к себе, всё
глубже и глубже входя в рот своим языком. И я невольно прогибалась
под него, а он поддерживал.
Отвечала на поцелуй, сплетаясь с ним.
В поцелуях я опытная, знала, что к чему, но не любила в
последнее время. Меня отталкивали запахи, особенно выпивки и
курева. А здесь мой парень, мой мужчина, мой человек, от связи с
ним, кружилась в приятном хмеле голова.
Нам нравилось, поцелуй приобретал напор, интимную откровенность
с оттенком страсти. Дарил невероятные эмоции, которые начали
переполнять меня.
Я смело коснулась его лица пальцами. Напрягалось мужское тело,
его тоже бросало в мелкую дрожь. Гена отобрал у меня фужер и
поставил его на стол.
Чуть-чуть совсем отстранился, а мне мгновенно стало холодно,
захотелось обратно в его объятия. Я уже нуждалась в этом.
Секундная задержка, он сел поудобней.
****
Теперь совсем расслабившись, я чуть раздвигала ноги, позволяя
его широкой ладони ездить между ними. Гена гладил, нажимал там, где
на джинсах начиналась молния, водил пальцами туда-сюда, задевая
чувствительные точки сквозь грубую ткань. И я выгибалась, с яростью
засасывая его язык.
От такого орального напора он убрал руку, сплёлся с моими
пальцами, а потом их сунул себе в пах.