– Ты что задумался? – вывел меня из размышлений Гоша.
– Ты мне все испортил, – улыбнулся я. – Эх! Теперь нового
подозреваемого искать.
– На живца его надо брать, – подмигнул Гоша, похрустывая
грибочками.
– Это как?
– Ты сам как-то рассказывал, что каждый маньяк ищет
общественного признания и славы. Возьми и посади невиновного, тогда
убийца обидится, что его доблестные «труды» присвоены, и проявит
себя.
– Легко сказать, посади. Где ж я тебе этого невиновного
найду?
– А что, у нас разве всех за дело осуждают? – повёл Гоша
плечами. – Ты мне-то не рассказывай. Улики состряпай и вперед.
Я замотал головой.
– Не, я так не могу. Тут что-то хитрое придумать надо, чтобы его
выманить.
Звяк! На пол упала бутылка, которую подошедший официант неуклюже
смел со стола локтем. Осколки щекотнули брызгами по ногам, хорошо
хоть пустая была, и не придется вино от брюк отстирывать.
– Ты что, криворукий? – впился в него взглядом Гоша. – Глаза-то
разуй!
– Простите, – проблеял официант и, опустившись на колено,
принялся собирать осколки на поднос. – Я сейчас все уберу.
– Да встань ты! – поморщился Гоша. – Возьми веник. Не ползай на
коленях, чай не перед барином извиняешься.
– Да, да, я сейчас принесу веник, – официант смылся.
– Во! – кивнул Гоша. – Давай я щас его при всех погромче
отчехвощу и прилюдно выгоню. А наутро вы его труп найдете без
головы или руки, ну или без чего-нибудь еще, как сам решишь.
Свидетели есть, что я на него обозлился, мотив, стало быть, тоже у
меня имеется. Вы меня – в КПЗ на двое суток. Как подозреваемого, и
припишете маньячные дела. Настоящий убийца обидится и проявит
себя.
– Да, но есть небольшая проблемка, – улыбнулся я. – Людей и
официантов нельзя убивать. Ты забыл? Это тебе не ход в
шахматах.
Гоша даже засмеялся.
– Так я ж не по-настоящему. Этот оболтус криворукий – мой
родственничек дальний. По блату здесь держится, я его спрячу и велю
носа не казать. А ты по сводкам пустишь, что, мол, труп обнаружен
гражданина Рогова, двадцати пяти лет от роду. Мои ребята тоже слухи
понесут. Прессу бы еще припрячь, но у нас цензура не пропустит дела
такие, мясницкие, освещать на публику. Но и так хватит сводки и
сарафанного радио, чтобы кипишу на весь город навести.
Кажется, Гоше вся эта задумка очень нравилась. Как старый актер,
он хотел снова выйти под огни рампы.