Обычные мучения офицерского состава, спорить с которыми просто
невозможно. Как хорошо быть рядовым и просто подставлять свою шею,
отвечая только за самого себя и друга, спину которого ты
прикрываешь.
Мне нечего было сказать на последнее высказывание Полковника, и
в кабинете воцарилась неловкая пауза. Чтобы ее хоть чем-то
заполнить, я вытащил из кармана сигареты и закурил. Я думал, что,
пребывая в депрессии, Полковник вряд ли обратит на это внимание, и,
как всегда, ошибся, в очередной раз недооценив этого человека.
— Поговорим о тебе, — заявил Полковник.
Его голос чудесным образом помолодел лет на сорок.
Я поднял глаза и обомлел. Сейчас передо мной сидел пусть и
немного усталый, но крепкий и сильный мужик. Резкие перемены в его
внешности и поведении, замечающиеся в последнее время, не
переставали меня поражать.
— Кроме того, что ты снова начал курить, а это я отношу к
явлениям временным и преходящим, мне хотелось бы узнать, что ты
лично собираешься делать?
Я почувствовал в вопросе подвох. И выволочку, которая не
заставит себя ждать.
— Ну, — сказал я. — Дел-то на самом деле немного.
Найду Магистра, возьму Гриссома, дам СРС пинка под зад. А если
выяснится, что они тут ни при чем, найду того, кто при чем, и все
равно дам пинка.
— Как я понимаю, это программа минимум, — одобрил
Полковник. — Но мне кажется, что в последнее время ты
манкируешь своими служебными обязанностями.
Я сделал непонимающее лицо:
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Я имею в виду особое задание, по поводу которого отдал
тебе прямые и недвусмысленные указания, — сказал он. — А
именно журналистку, которую ты должен повсюду сопровождать и
удерживать от проникновения в те области, в которые она проникнуть
не должна. Пока ты шляешься неизвестно где…
— Вовсе нет, сэр. Всем известно, где я шлялся. В
«поле».
— Она сует свой длинный репортерский нос, куда не
следует.
Если быть точным, то идея пригласить молодую и очень талантливую
журналистку для широкого освещения гвардейских будней принадлежала
лично ему, а не мне. Но сейчас мне стало ясно, что, если в прессу
просочится хоть самая малость из того, что Полковник сочтет
недопустимым, крайним стану я и с плахи полетит именно моя голова.
Фигурально выражаясь. А может, и не фигурально.
— Она сидит в архивах.
— Она сидит в архивах, — повторил он. — Она
где-то получила допуск СЗ-3. Представляешь, что она может с ним
нарыть?