— Нат! — окликаю его и делаю шаг к ним. — Тебя Фил искал.
— Зачем? — спрашивает и совсем не спешит в дом к брату. Стоит дальше рядом с Соней.
— Затем. Вали давай. Срочно.
Когда и после этого не двигается с места, обхожу скамейку, у которой они стояли, и останавливаюсь рядом с Романовой.
— Тебе ускорения прибавить или что?
— Пойдем, — подает голос Соня.
— Тебя не звали, — торможу ее на берегу.
До Натана наконец доходит, что, скорее всего, никакой брат его не звал, и отправляю я его, потому что слишком много себе позволил. Как только понимает – сдувается, словно и не было его здесь. Остаемся наедине. Соня молчит и уйти больше не пытается.
— Его никто не звал, да?
— Да.
— И зачем? Зачем ты все портишь? — спрашивает с вызовом.
— Я сказал ни с кем здесь не общаться. Ничего не пить из чужих рук.
— И что мне делать?! — произносит озлобленно. — Сесть в уголке и сидеть?
— В идеале.
— Знаешь что… А вези меня домой. Прямо сейчас. Давай, поехали.
Выдает это все прерывисто и недовольно. Словно действительно прямо сейчас уезжать собралась, а не капризничает.
— Зачем ты меня сюда привез? — спрашивает. — Чтобы я молча сидела? Я бы и дома с этим прекрасно справилась. За чтением или прослушиванием музыки.
— Или за прогулкой с Игнатом.
— Или да. Зачем ты ко мне лезешь? Серьезно, зачем? Ты мне… не нужен, ясно? Не нравишься, не хочу быть с тобой, оставь меня в покое!
Все это выпаливает на одном выдохе, а затем шумно вдыхает и выталкивает из груди воздух. Повторяет это раз за разом и разворачивается, чтобы уйти. Не отпускаю, конечно. Хватаю за руку и тяну на себя. От неожиданности Романова врезается в меня со вскриком.
— Не нужен? — почти выкрикиваю. — Повтори.
Она замолкает. Затихает, словно осознает, что наговорила, и упорно молчит. Никакого повторения не следует. У меня от близости с ней крышу сносит. Никуда отпускать ее не хочу, хотя обещал. Себе обещал, что никогда больше. Не посмотрю, не подумаю, не прикоснусь, не трону. Ничего с ней. Ничего. Ни единого контакта, даже мимолетного, а сейчас вжимаю ее в себя, как в последний раз. Не хочу отпускать. Хочу, чтобы любила. Такого, да. Уродливого, с сожженной кожей, с чудовищным характером. Я ведь… могу быть другим. Ради нее могу, уже пробовал, и получалось.
— Я так устала, — признается и неожиданно обнимает меня за шею.