Катти пожала плечами. Так или иначе, а двух подруг обогнали все
невесты. Из-за трости мэдчен ван Ретт не могла быстро идти. А
мэдчен ванен Скомпф на предложение идти вперед только пожала
плечами:
— Думаешь, они все съедят? Так не беда, у меня, если ты помнишь,
еще остались фрукты и хлеб. Позавтракаем. Эх, интересно, а тут
можно гостинцы с воли получать?
— Наверное, можно подойти к ограде, — задумчиво предположила
Катти. — А чего ты так хочешь?
— Конфет, — вздохнула Мадди. — Шоколадных. Эх, или хоть
вафельку. Я, когда нервничаю, сладкого хочу.
— Я могу вырастить очень сладкую клубнику, — утешила ее
Катарина. — А еще у меня есть шоколадка. Можно будет растопить
шоколад на водяной бане и макать туда клубнику. Будет вкусно. Мы
так с няней делали.
— Так ведь все равно закончится, — ворчливо отозвалась Мадди. —
А надо, чтобы был запас. Во всем важна основательность. Вот придут
гости неожиданно, а у тебя и на стол поставить нечего.
— Это что ж за гости такие, неожиданные! — возмутилась
Катарина.
— А если караван раньше пришел? Бывает такое. Или родичи
проездом? А последние, между прочим, каждую соринку рассмотрят и
запомнят. А потом еще и кому-нибудь расскажут.
Девушки поднялись по широким ступеням и вышли на террасу.
Белый мрамор с синими прожилками, золотистые драпировки и
несколько вазонов с цветами. На длинном столе узкие вазочки с
чайными розами, блюда с фруктами, четыре графина вина и три
корзинки с хлебом. Невесты-избранницы расселись так, что четырех из
них отделяло от Боудиры два свободных места. Перед каждой девушкой
стояло по крошечной пустой тарелке.
— Я сяду рядом с Боудирой, а ты рядом со мной, — спокойно
сказала Мадди. — Что? На меня ее яд не действует. Слабовата,
крыска.
По другую сторону стола пока что было пусто. Едва только
Катарина и Мадди сели, раздался переливчатый звон, и по ступеням
начали подниматься придворные дамы. В дорогих, но простых
платьях.
Катти сидела так, что правую руку от нее была Мадди, а по левую
— Ильтиона. И потому она, Катарина, могла рассмотреть и всю
помпезную роскошь платья ванен Торн, и некрасивые, алые пятна
выступившие на щеках Ильтионы, — та поняла, что утренняя
настойчивость служанки была неспроста.
Здороваться с невестами-избранницами никто не стал. Дамы
прогуливались вдоль стола, рассматривали платья и украшения, о
чем-то похмыкивали и почти беззвучно перешептывались.