Меня возмутило такое отношение к
женщинам! И магии у них нет, и Академий для них не предусмотрено,
еще и не годны ни на что… Взыграла женская солидарность.
– Ты погоди кипятиться, ведь не
чайник же, в самом деле! – фыркнул птах – Прежде чем кидать в меня
тапками, тебе стоило бы узнать какие они, наши женщины…
– Откуда ты взял про тапки? Я же об
этом не думала! – возмутилась я на абсолютно земное выражение.
– Я заглянул поглубже в твое
сознание, чтобы определить манеру общения. И должен сказать, что
многие фразы звучат странно, но мне нравятся.
– Так что там с женщинами? –
напомнила я.
– А с женщинами у нас беда…
– Как с твоим бессмертием? – нервно
хихикнула я.
– Типа того. Женщины на Сольвере
самое ценное и дорогое…
– Это же нормально? – неуверенный
вопрос.
– Было бы нормально, если бы это не
приводило к унижению мужского населения и, как следствие,
уменьшению магического фона Сольвера – вздохнул Хранитель.
Голова у меня всегда работала на все
сто, а потому я быстро проанализировала фразу Хранителя.
– Погоди… Ты хочешь сказать, что на
Сольвере правят женщины? У вас тут матриархат? – удивлению моему не
было предела.
– Верно. Правят, меняют под себя
законы, уничтожают знания Древних, сокращают рождаемость магически
одаренных детей и, тем самым, убивают магию и сам Сольвер.
Я смотрела на удрученного Хранителя,
и у меня был только один вопрос:
– Как ты допустил это? Или такова
задумка Древних, поставивших тебя сюда Хранителем?
– Думаю, мне надо рассказать свою
историю с самого начала. Чтобы ты могла понять всю глубину
жо…кхм…беды, в которую скатывается Сольвер по моей вине…
Вид печального, раскаявшегося воробья
– убийственное зрелище. Но мое любопытство уже сделало стойку, и я
подбадривающе улыбнулась Хранителю.
– Рассказывай. А потом уже будем
думать, что с этим делать.
В общем, все оказалось до банальности
просто. Жил когда-то в огненном мире Файран высший демон, младший
сын главы домена – Юмилан Файхатт. Принадлежал он к очень древней,
уважаемой семье, второй в очереди на престол. Юм, естественно, этим
гордился. Его отец и старшие братья очень любили и всячески
поддерживали младшего отпрыска и, что нормально для любящей семьи,
безбожно баловали. И вырос он в красивого, гордого, сильного,
самоуверенного демона. Настолько самоуверенного, что изучив
старинные рукописи, решил он – Древние боги ушли и их законы давно
пора поменять, как и правящую семью. Ведь род Файхатт ничуть не
хуже, а, по мнению Юма, в десятки раз сильнее и лучше
императорского. Однако его семья, верно служившая императорам на
протяжении многих тысячелетий, и ревностно соблюдавшая законы
Древних богов, не поддержала его. Более того, пыталась сослать на
дальние рубежи, дабы он свою удаль молодецкую не на перевороты да
заговоры тратил, а пустил на уничтожение низших тварей, постоянно
проход в Файран пробивающих, и на мирных демонов нападающих.
Возмутился такой несправедливостью Юмилан – и любимым сыном быть
перестал, и из дома на задворки мира высылают… Воспылал он
праведным гневом за честь свою поруганную и молодость сгубленную. И
исчез с того дня на Файране великий род Файхатт. Потому, как не
дрогнула рука карающего… Всех вырезал, вплоть до младенцев.
Единственное, о чем не думал гордый демон – Древние боги никуда не
уходили, и следили за детьми своими неразумными. Увидев сотворенное
Юмиланом, прокляли Древние демона вечным служением и бессмертием. С
тех самых пор мучается бедный демон в роли Хранителя Сольвера. И
все бы ничего, да боги строго настрого приказали, чтобы мир этот
процветал, магия крепла, а жители плодились и размножались. Одного
не учли Древние – Юмилан никого никогда не любил, и заботится ни о
ком, не умел. А потому нет в этом мире покоя, и все летит в
тартарары… Мужчины превратились в бесправных рабов, магия
осуждается, а дети не рождаются. И хуже всего то, что теперь сам
Сольвер слабнуть стал. И недалек тот день (по меркам Древних
богов), когда мир окончательно потеряет магию. А это означает его
скорейшую гибель. Если Юмилан не сумеет сохранить Сольвер, то не
видать ему прощения. Будет развеян без права на перерождение. А
жить Хранитель хочет. Очень.