– Ценный артефакт? – девчонка склонила голову к левому плечику и, притворно вздохнув, протянула:
– Что ж... Надо обыскивать – обыскивай.
А я понял, что с ума сойду, если немедленно прямо сейчас не увижу её лица. Ох, если бы не зима, если бы не приближающаяся снежная буря... Я оглянулся на вершину горы, полностью исчезнувшую в чёрном облаке, и вместо того, чтобы воплотить свою угрозу в жизнь, спросил:
– Зачем из окна-то лезла? Обидел кто? Помочь? Разобраться?
Морги! Я что, сам предложил? Так ведь именно из-за этой дурной черты меня в Красные Горы и услали! Тупица, зачем самому-то в петлю лезть?
– Разобраться? – на этот раз она наклонила голову к правому плечику, а затем вдруг протянула руку и зачем-то потрогала ткань моего мундира. – Тонкая какая... Холодно, небось?
Я вновь растерянно моргнул, не успевая за её мыслью, но никак не смог прокомментировать её странное замечание, потому что мир взорвался ослепительной болью. Перед глазами полыхнуло белым, и меня качнуло вперёд и в сторону. «Землетрясение?» – с удивлением подумал я и, падая, протянул руку в надежде сорвать с незнакомки проклятый джу, вспомнив, где же я видел эти зелёные глаза и этот же самый платок.
Больно приложившись лбом о выложенную круглыми камнями дорогу, я, к своему удивлению, сознания не потерял. Почувствовал, как меня в четыре руки переворачивают на спину, при этом моя незнакомка ворчала:
– Ты что здесь делаешь? Ты же в Храме должна была быть!! Морги… счастье еще, что Гнусарь меня запер и мне через окно лезть пришлось.
– Отстань, зануда! Сто раз тебе говорила, что удача именно так и работает... Эй! – напарником фигуристой злодейки оказалась симпатичная, но очень хмурая синеглазка, стриженная под мальчика. – Да он в сознании!
Она размахнулась, и я, проследив за её рукой, заметил увесистый булыжник, который обхватывали тонкие пальцы. Твою же... Я шевельнулся, пытаясь если не подняться, то хотя бы увернуться от удара.
– Не надо! – в поле моего зрения на миг показалась голова в платке. Бледная переносица, тоже веснушчатая, глаза зелёные, а ресницы длинные-длинные, у края века чёрные, а на концах рыжие, будто в них солнце запуталось. – Не надо так... Его-то зачем? Он мне помочь хотел. Правда...
– И откуда ты на мою голову такая жалостливая свалилась? – проворчала синеглазка, а потом вдруг обхватила моё лицо тонкими, обжигающе холодными пальцами и низким голосом протянула: