А Франсуа
все же вспомнил, что «малышка Сен-Жиль» уже несколько лет именуется
«госпожой де Бретей», но со свойственным ему самомнением сделал
несколько странный вывод из этого обстоятельства:
— Да ты
не расстраивайся, Бретей, — снисходительно проговорил он. — Ты ведь
не знал, что я хочу жениться на малышке Сен-Жиль. И ты не виноват,
что Релинген женил тебя именно на ней… Конечно, принцам
«нет» не говорят, я же понимаю… — вздохнул он. — Тем более, если он
еще и губернатор Турени, и ты от него полностью зависишь. Тогда мой
братец так старался угодить Релингену, вот и передал ему мою
воспитанницу и невесту… Между прочим, со всеми ее землями,
угодьями, замком и доходами... — пожаловался он. — Как он ему еще и
мой Анжер не отдал, удивляюсь! А, впрочем, — принц пожал плечами, —
Анжер теперь не мой, так что может дарить его кому угодно, мне-то
что…
И все же
принц сокрушенно вздохнул, сожалея о потерях, и уже медленнее
прошелся по кабинету. Остановился.
—
Послушай, Бретей, а твоя жена на меня очень обиделась? — неожиданно
забеспокоился он. — Ну, что не стала дофиной? Конечно, ты теперь
рувард, и это неплохо, но все же быть женой руварда — это совсем не
то, что стать женой дофина и будущего короля. Не хотелось бы
столкнуться лицом к лицу с разъяренной женщиной. Женщины они такие
— Коэтиви подтвердит.
Александр
понял, что должен внести успокоение в мысли принца, не говоря уж о
том, что лишние тревоги его высочества могли основательно осложнить
жить в Низинных землях.
— Сир, —
почтительно начал он, — вы же сами сказали, что моя жена — кротка и
послушна. Она знает, что такое власть опекунов, и она подчинилась
этой власти со всеми добродетелями благородной дворянки и смирением
истинной христианки — без недовольства и жалоб. И разве могло быть
иначе? Ее воспитывали в монастыре — одном из самых строгих во
Франции...
— Твоя
правда, Бретей, — с облегчением выдохнул Франсуа. — И... на всякий
случай... Вот передай ей от меня эту цепь... И скажи, что я
дозволяю ей носить платья цвета крамуази! — последние слова принц
произнес почти торжествующе, свято уверенный, что перед таким даром
не устоит ни одна дама. — Знаю я женщин — принцессы, простолюдинки
или монахини — да никто из них не откажется от драгоценностей и
расшитых тряпок...
— Вы
великодушны, сир, — проговорил Александр, лихорадочно соображая, а
не поставит ли это платье в неловкое положение их семью. И сразу же
понял, что нет. Соланж все же кузина Беарнца и наверняка дворянство
Низинных земель решит, будто, давая подобные привилегии госпоже де
Бретей, Франсуа хочет сделать приятное своего союзнику королю
Наварры. Так и надо всем говорить. Не стоит вносить сумятицу в
незрелые умы изложением запутанных отношений избранного короля и
руварда.