- Извини, - сказал Максиму мужчина, когда пара поравнялась с
ним. И очень ободряюще улыбнулся, явно предлагая зарыть
воображаемый топор войны. – Нормально?
Максим кивнул. И если у него в первую секунду и была злость на
буйного ребёнка, то от неё не осталось и следа. В конце концов, он
тоже был маленьким. А Вова, кажется, ещё и до школы не дорос.
Пара уже прошла дальше. Максим ненадолго глянул им вслед. Вова
снизил космические скорости, вернулся к родителям и теперь бодро
шагал за руку с матерью. И красный рюкзачок за его спиной
вздрагивал в такт его прыгучим движениям.
Тревожные мысли от Максима отступили, словно их выбило
неожиданное столкновение. И к воротам он стал шагать уже
бодрее.
Их, кстати, тоже заменили и сделали более маньяко-устойчивыми.
Перелезать через них или протискиваться между решётками уже не
представлялось возможным. Но сейчас они никого не останавливали,
приветливо раскрывшись настежь. Сидящий на посту охранник вперился
в Максима, будто подозревал его в чём-то. А тот всё-таки сделал
несколько шагов наружу, к информационному стенду.
Стенд этот тоже установили недавно – как раз после того, как
поспиливали наружные кусты. Воистину, эта смена наполнила «Юннат»
многими новшествами.
Солнце слепило глаза, но, если присмотреться, около самого
стенда можно различить невысокую фигуру, будто углубившуюся в
чтение повестки.
Максим, чувствуя, как замирает сердце, поднял руку. Приставил ко
лбу козырьком. И на душу само собой, как солнечный свет, легло
облегчение.
- Мама… - кажется, пробормотал он вслух. Но вокруг всё равно
никого не было, так что наплевать.
Мама развернулась к нему, и лицо её тронула довольная улыбка.
Потом она глянула в другую сторону и сказала кому-то, кого не было
видно за стендом:
- Я же тебе говорила: лучше полчаса подождём, чем два часа его
по всему лагерю искать.
Мама засмеялась и поторопилась навстречу счастливому Максиму.
Чтобы его обнять, ей пришлось вытянуть руки и подняться на самые
мысочки. Но и этого уже не хватало – Максиму и самому пришлось
нагибаться.
Если сильно не приглядываться, то маму вполне себе можно принять
за ровесницу Максима или чуть постарше. И дело не прямо в
моложавости или особой сохранности – просто маленькая собачка до
старости щенок.
- Привет, - тихо сказала она у самого Максимового плеча. Будто
хотела, чтобы услышал только он. Хотя и вряд ли у неё было
намерение скрывать что-то от подошедшего следом папы.