Поля что-то увлеченно рассказывала, громко смеялась, а Дэн с интересом смотрел на упругую четверку, едва прикрытую глубоким декольте ярко-красного платья, и гадал о натуральности ее происхождения. Раньше Полина таким богатством не располагала, но, в конечном счете, ему было все равно, кого натягивать на член. Пора уже выпустить пар и избавиться от навязчивых мыслей о недоступной женщине.
Голос отца разнесся по всему периметру и привлек всеобщее внимание. Полина быстро сориентировалась, взяла Дениса под руку и подвела ближе к центру, чтобы видеть и слышать все происходящее.
Отец торжественно, даже слишком пафосно произносил речь, а Денис не слышал ни единого слова. Все его внимание сосредоточилось на Лере. Он скользил взглядом по ее стройной фигурке, жадно впитывал образ целиком и смаковал каждую деталь отдельно. Дерзкая и сексуальная, но вместе с тем невероятно прекрасная.
В груди внезапно стало тесно, словно выкачали весь кислород, а ладони увлажнились. Денис поймал себя на мысли, что если будет так пялиться на чужую женщину, то непременно выдаст себя с потрохами, но отвести взгляд и прервать зрительный контакт не было сил.
Лера не отпускала, ее чистые голубые глаза лучились таинственным светом и притягивали его, словно магнит. Он тонул в их синеве и глубине без единой надежды на спасение. Сколько бы они так еще простояли, неизвестно, но их немой диалог беспардонно прервали. Лера отвернулась, разрывая тонкую нить, связавшую и настроившую их сердца на один ритм, а когда повернулась обратно, он увидел в ее глазах свой смертельный приговор.
Словно в замедленной съемке Денис смотрел на то, как желанная женщина отдается другому, как с готовностью подтверждает его права на себя, и едва сдерживался, чтобы не рвануть вперед, расталкивая гостей в стороны и не разорвать соперника на части. Останавливало лишь понимание, что главный соперник не отец, а он сам.
Если бы не струсил и рассказал правду, если бы честно высказал претензии и заявил о своих намерениях, тогда мог бы открыто бороться за Леру. Но Дэн не смог. Испугался тех неправильных и ярких эмоций, что вызывала у него эта женщина, и предпочел трусливое бегство. От нее. От себя самого. От чудовищной, несправедливой реальности. А дальше уперся в глухую стену. И вперед идти некуда и назад возвращаться незачем.