Влюблённость Даши оказалась последней каплей. Кирилл провожал её
домой, слушал её нежный щебет – о фильме, о каникулах, о каких-то
книгах, тряпках, духах – о том, что она не поехала с мамой в
Турцию, потому что Кирилл тоже никуда не поехал – а Кирилл шёл
рядом и безнадёжно ждал, что вот-вот грянут громы небесные.
Должны были грянуть, наконец. Предчувствие было так сильно, что
Кириллу казалось: воздух сгустился от духоты до удушья.
И грянуло.
Даша вдруг нервно обернулась раз, другой – и сказала:
– На нас смотрят.
Её хорошенькое личико перекосилось от гадливости, а Кирилл
устыдился собственных неожиданных и приятных ощущений по этому
случаю.
Он тоже обернулся – и увидел в сумерках, шагах в десяти, высокую
тощую фигуру. Разглядеть подробности не вышло, но очевидно же было,
что этот, следящий издали, не взрослый мужик, а парень плюс-минус
их с Дашей возраста. Смотрит? Как интересно, с чего бы это он?
Как здорово, если это Дашин тайный воздыхатель, подумал Кирилл,
а вслух сказал:
– Фигня какая-то.
Но в глазах Даши отчётливо отразились омерзение и
ужас.
– Это маньяк, – сказала она вдруг севшим голосом. – Насильник.
Или убийца, – и передёрнулась.
Её тон не допускал возражений. Кирилл снова обернулся.
Красноватый отсвет из окна или от фонаря обрисовал фигуру
«маньяка», подошедшего поближе. И Кирилл понял, что всё не так
просто.
Парень, следивший за ними, был чудовищно худ: куртка из чего-то,
вроде истрёпанного и грязного брезента, и штаны, доношенные до
последней степени, до бахромы внизу и сеточки на коленях, болтались
на нём, как на вешалке – вдобавок Кириллу показалось, что левый
рукав куртки парня пуст. Обут незнакомец был в ботинки на босу
ногу, разбитые до такой степени, что на одном из них отходила
подмётка, открывая голые пальцы парня, если он делал шаг. Но не в
одежде дело, хотя рядом с владельцем такого костюма любой бомж
показался бы щеголеватым. Волосы незнакомца, тёмные, длинные и
грязные, закрывали лоб – а его лицо Кирилла просто потрясло.
Бледную, острую, асимметричную физиономию покрывали шрамы
такого свойства, будто парень попал в автомобильную катастрофу,
причём – недавно. Длинный нос ломали, по крайней мере, в двух
местах. Рваный шрам, относительно заживший, тянулся от виска к углу
губ. Второй, более свежий, рассекал бровь. А взгляд незнакомца,
напряжённый, злой и цепкий, показался Кириллу совершенно безумным.
И смотрел он не на Дашу, а на него, Кирилла.