«В самом деле, как это я сразу не сообразил, болван», – подумал я и с притворным безразличием сказал – Да, я бы хотел позвонить, если это возможно.
– Ты в сновидении. Какой смысл звонить во сне?
Волна радостного изумления накрыла меня. Нельзя сказать, что я поверил женщине, но сама возможность такого многообещающего сюжета осознанного сновидения была потрясающа. Повертев в руках ручку, которая снова стала подмаргивать, я подбросил ее. Вращаясь и описывая своим вспыхивающим колпачком сложную кривую, ручка плавно, совсем не по-земному, опустилась на стол и, несколько раз подпрыгнув, остановилась. Сон, но какой сложный и убедительный!
– Да, конечно. Но где мы находимся, и кто ты? – сказал я, с наслаждением ожидая ответа и любуясь хозяйкой, с чувством художника разглядывающего свою картину.
– Ты видишь во сне мой мир. Я вызвала тебя сюда для важной беседы. Тебя привела сюда вот эта ручка, – сказала она, небрежно кивнув в ее сторону.
– О том, кто такая я, мы поговорим позже, когда ты узнаешь, кто такие мы и вы.
Хозяйка этого странного места явно ставила меня в подчиненное положение. Странная претензия плода моего воображения на самостоятельное мнение и даже превосходство, забавляла и восхищала меня.
– Ты хочешь сказать, – произнес я, тоже пользуясь местоимением «ты», – что кроме нас – сновидящих людей, есть еще вы, отличные от бодрствующих и спящих людей?
– Я хочу сказать, что кроме вас – двойников, есть мы – люди. Конечно, мы не называем себя так. Я употребила эти понятные тебе слова – «люди и двойники», просто для того, чтобы ты понял характер наших отношений. Двойники-духовидцы давно догадывались, что кроме их тел существуют высшие формы, которые они называют ангелами-хранителями, эфирными, ментальными, каузальными и прочими телами. Вот одно из этих тел перед тобой, – с еле заметной насмешкой сказала она. – Ты рад?
«Боже мой, – подумал я, – говорящий Человеческий Шаблон из книг Кастанеды!» От моего радостного оживления не осталось и следа. Причина этого состояла в том, что я вдруг осознал, что из этого сна, пожалуй, не так легко проснуться. Я с тоской вспомнил гравийную дорожку, по которой подошел к этому дому. «Надо было вернуться, но куда?» – подумал я. Делать нечего, единственный выход – продолжать эту беседу. С деланной рассудительностью я спросил: