Он рассмеялся. Ей понравился его смех.
– Ты права, в одну и ту же реку дважды не зайдешь.
Тем временем небо заволокло облаками, и Володя с беспокойством посмотрел наверх.
– Кажется, пора мне собираться, – сказал он, поднимаясь со скамейки. – Отвлекся я на разговор с тобой, а сейчас ливанет. Ты недалеко живешь? Успеешь добежать до того, как дождь пойдет?
– Да, я живу совсем рядом, на улице Тучек.
– Очень подходящее название. В нашем городе часто тучки, и тебе придется к этому привыкнуть.
Люба рассмеялась.
– Но и солнце тоже иногда светит – я это даже, кажется, помню.
– Это верно…
– Мы еще увидимся?
Этот вопрос вырвался у нее совершенно непроизвольно, будто мозг временно перешел в автономный режим, оставшись при этом в налаженной связи с языком и голосовыми связками.
Он замер на полпути к своей сцене и посмотрел на нее со странной смесью удивления и сосредоточенного внимания.
Некоторое время помолчав, будто не находя, что ответить, он наконец сказал:
– Ну… Я-то здесь всегда в одно и то же время, так что если захочешь увидеться, приходи.
Люба сорвалась со скамейки и быстро понеслась к выходу из парка. Щеки у нее горели. Это же надо такое спросить после первой же встречи…
8
Владимир собрал свои шары, гирлянды, ящик для фокусов, обручи и поспешно запихнул все это в свой фургон. Он был взволнован, и потому перед тем, как ехать, присел на край сцены – обдумать случившееся.
Небо становилось все темнее, и ветерок коснулся листвы над его головой. Он был, пожалуй, даже рад непогоде – по крайней мере, она остужала голову.
Это действительно произошло?
Вот уж не думал, что когда-либо…
Когда-либо встретит ее.
Он помнил ее лицо так отчетливо, как будто это была жизненно важная информация, помнил, как ее звали, помнил ее возраст… Та десятилетняя девочка, которая в приюте стояла в темном чулане… Та девочка, которой он пытался помочь, которая отвергла его помощь. Та девочка, которая осталась в его памяти как самое болезненное и разрушительное, что он вынес в своей душе из того приюта – теперь все это накинулось на него, как будто произошло вчера.
Но что он должен был делать? Этот вопрос ставил его в нравственный тупик. Рассказать ей, каким образом они познакомились и где, разбередив тем самым ей рану? Возможно, она даже не помнит ничего – он где-то слышал или читал, что иногда у жертв насилия целые эпизоды выпадают из памяти, иногда даже целые года, что все воспринимается ими стерто – словно в полусне. И незачем ей напоминать об этом… Нет, совершенно незачем.