«Видать, у тебя проблемы с обувью, неужели не нашлось пары поприличнее, чтобы захватить с собой, обязательно надо было брать эту? Они что, дороги тебе как память? Чей-то подарок? Может, любимой?» – продолжал сыпать вопросами Андрей, явно подшучивая надо мной. Я же был серьезен и не разделял его веселья, у меня сложилось впечатление, что я один из нас двоих пребываю в неведении происходящего, а он прекрасно все осознает. «Нет, они были почти новые, я не знаю, почему у них такой вид» – ответил я, наверно, зря, потому что Андрей сложился пополам и произнес: «Они точно поседели и быстро состарились от страха, натерпевшись сначала от медведя, а потом от реактивной скорости твоего бега!» Здесь даже я улыбнулся и стал испытывать симпатию к этому товарищу.
«А что за штаны ты на себя напялил? – продолжал смеяться надо мной Андрей, – ты загодя что ли готовился к путешествию, намеренно ища всякую выброшенную ветошь, создавая образ нищего, уставшего, потрепанного бесчисленными дорогами путника? Артист! Ну а балахон твой так просто шедевр! Еще бы на пару размеров больше и вылитый Филиппок!» – верно, представив меня в таком виде, залился смехом Андрей, я тоже не удержался. Вот бы предстала картина случайному прохожему – сидят два мужика и хохочут в кустах! Чтобы он подумал?…
– Слушай, да ты скряга, как я погляжу! – посмотрев на меня, резюмировал мой приятель, произнеся уже серьезным тоном.
– Почему? – искренне удивился я – никогда скрягой не был! Я вот бывало всегда… – и принялся оправдываться.
– Неужели? – перебил мой товарищ, – А как прикажешь понимать тебя? Кто зажилил и не хочет делиться вкусным еще ароматным сухариком, аккуратно спрятанном в кармане с дырками и бережно уложенным, чтобы не вывалился? А? – заканчивая последние слова хохотом, спрашивал Андрей.
– Точно! – вспомнив про него – будешь? – и предложил приятелю.
– Угощай своим богатством!
Я принялся разламывать сухарь, который крошился, наконец, протянул равный кусочек Андрею.
– Я попробовал, оказалось вкусно, не знаю только, как он там очутился.
– Да, неплохо – согласился приятель – поступил по братски. Теперь и я тебя попотчую, «по-царски!» – и подмигнул.
Взял свой заплечный мешок, развязал его и достал большую краюху ржаного хлеба, запах от которого распространился вокруг. Разделил поровну и протянул одну часть мне.