(ты вчера в магазе когда затаривался, наличкой же платил?
сдача же осталась наверняка, посмотри в карманах)
Бинго. Не так уж много, но хватит на банку газировки и
что-нибудь съестное. Не люксовый варик типа шоколадного круассана,
а победнее. Но желудок набьет. Теперь только надо как-то всучить, а
это будет… непросто.
— Сводный братик, я застряла, выручи меня, пожалуйста… — понесся
язык впереди паровоза.
Отлично, верный способ снизить напряжение, сейчас ей совсем не
будет неловко. Нацуки застыла на месте и медленно повернула голову.
Как только она меня заметила, лицо коротышки побелело. Целая гамма
эмоций отразилась на нем за считанные секунды. В основном страх,
злость и стыд.
— Чего тебе надо, Гару? — прошипела она, — иди куда шел.
— А я подкрепиться хотел, — пояснил я, — только приготовился
монетку опустить, а автомат уже тебя выкинул. В знак извинения за
вчерашний порченый сок, наверное.
Нацуки вскочила, яростно отряхивая руки.
— Очень смешно! — подбоченилась она, — прямо живот надорвать
можно. Ты такой остряк! Человек уронил свои деньги на завтрак и
теперь пытается их найти, потому что других нет, вот умора, давайте
все дружно над ним поорем.
Зря она меня обвиняла. Совсем было не смешно. Я даже немного
устыдился своей дурацкой шутки, потому что надрыв у нее в голосе
был настоящий, так просто не подделаешь. Если Нацуки все время
живет на нервяке, вопросов к ее поведению нет никаких.
— Сколько у тебя денег было? — поинтересовался я тихонько.
Нацуки нахмурила брови. Тоже розовые, кстати. Выглядело
уморительно — еще одно доказательство того, что это натуральный
цвет волос. Брови красить стал бы только идиот поехавший.
— Зачем тебе это зн… эй, что это ты удумал? — возмутилась она,
заметив, что я полез в карман брюк.
— Скатерть-самобранка у меня там, — съязвил я, — она, конечно,
не фонтан, только котлеты генерировать умеет и соленые огурцы, но
уж какая есть.
Коротышка посмотрела на меня с легким недоумением. Как будто я
сейчас и правда из одного кармана котлету вытащу.
(а из другого пюрешку. пригоршней зачерпнешь)
Какая песня охренительная, конечно. И куда только запропастился
Энджойкин?
— Подсоблю тебе малость, — заявил я, извлекая наружу три
монетки. Одна — пять “условных единиц” и еще две по десять. Надо
будет спросить у Моники, как называется местная валюта