«ЧАТ ЛИТЕРАТУРНОГО КЛУБА. Новых уведомлений в беседе: 1».
Моника: Еще раз напоминаю, дорогие мои, что сегодня все
приносим стихотворения. Ближе к концу собрания выделим время и
почитаем. Чао!
Под сообщением были прилеплены дурацкие эмодзи с реакциями.
Нацуки оставила кислую морду, Саёри — жизнерадостный смайлик. Юри,
видимо, такой ерундой вообще не пользовалась.
Мне же хотелось влепить «клоуна». Потому что красный нос я явно
вчера где-то обронил. Вот что ты забыл сделать, дубина. Подумаешь,
всего-то на ключевой элемент игры хер забил, делов-то. Забил-то не
без причины.
Прозу я всегда любил, это да, а вот с поэзией отношения
получились напряженные. Не ложилось стихосложение мне на душу. Еще
до Милки встречался с одной лингвисткой с переводческого факультета
МГЛУ. Вот она шарила за все эти гипердактилические рифмы и прочие
страшные штуковины. Любому могла своим хореем по губам поводить.
Пыталась и меня научить, но корм явно не в коня пошел. Я, конечно,
через пару месяцев напряженных занятий смог складывать что-то
получше, чем “я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик”,
все равно даже на средненького сетевого писаку не тянул.
Более того, повращавшись в этой тусовке с полгода, я начал
буквально сходить с ума. Большую часть времени тонкие поэтические
натуры тратили на срачи по поводу техники написания стихов, зависть
к более удачливым коллегам (удачливым считался любой, у кого
имелось хотя бы на пятьсот подписчиков больше, чем у автора поста),
а так же пиздострадания по молодым поэтессам. Ну или просто
посетительницам культовой Ионотеки. На выходных юные дарования
устраивали регулярные “баттлы”, правда, состязания состояли не в
том, кто кого ловчее в стихах уделает, а кто кого перебухает. Мне
пару раз приходилось на таком празднике жизни присутствовать, и
знаете, зрелище не для слабонервных. Кто-нибудь обязательно
расплачется, потому что “хорошо же сидим”, кто-то записывает сторис
в инсту или тикток. Отдельные личности воображают себя бардами
круче Высоцкого и Окуджавы вместе взятых и орут под расстроенную
гитару дурным голосом. Остальные не парятся — просто разбредаются
по углам и тихо по пьянке сношаются.
Я там неизменно чувствовал себя лишним и наблюдал за ними с
исследовательским интересом. Поэты это поняли и своим меня так
считать и не стали, хотя в паре самиздатских сборничков мои стишки
все-таки оказались. Подозреваю, что не без влияния подруги.