— Добрый вечер, вы уже определились с заказом? — одарила деваха
нас дежурной улыбкой.
— Да, — ответила Моника, — я буду рагу из спаржи с трюфельным
соусом, морковный пирог и кофе. Кофе, пожалуйста, латте, с
кедровыми орешками на миндальном молоке.
Бедная официантка замучилась фиксировать все тонкости и нюансы
заказ Моники. Это выглядело так по-хипстерски, что я чуть не заорал
в голос.
— А вы что будете? — обратилась Либитина ко мне.
— Стейк, филе миньон, прожарка medium rare, пожалуйста. И
печеной картошечки на гарнир, — ляпнул я не подумав. Надо было
все-таки в меню посмотреть, вдруг там таких позиций и близко
нет.
Но официантка только кивнула и покинула нас. Я откинулся на
удобном стуле и глянул на Монику. Она смотрела на меня с укором и
осуждением, как будто я только что дядьке за соседним столиком
харкнул в его буйабес.
— А ты, оказывается, из этих, — все же разобрало меня от смеха,
— латте на миндальном молоке…
— Из каких? — не поняла Моника.
— Ну, веганов там, экоактивистов, и все такое.
Она нахмурилась.
— Вегетарианцев. Веган — это следующая ступень. Я давно
отказалась от мяса и прочих продуктов животного происхождения. Как
и подобает любому здравомыслящему человеку.
Я прохрустел пальцами. Как же от этих слов потянуло хорошо
знакомым белым пальто.
— Моника, от того, что я сожру на обед одну лично мне не
знакомую, безобидную и очень вкусную коровку, матушке-природе ни
тепло ни холодно.
— Из-за того, что большинство думает так, как ты, Игорь, мы и
живем так, как живем, — занудела она учительским тоном.
— Именно, — согласился я, — если таких, как я, хоть ж… кхм,
полным-полно, то мое отречение от бифштекса ничего не изменит.
Только жизнь грустнее станет, и все тут.
— Но ведь это же убийство!
— Да кто бы говорил… — ляпнул я с усмешкой и тут же осекся.
Неожиданно стало очень тихо. Даже саксофоны с трубами
заткнулись. Или, может, мне только так показалось.
Выдержки у Моники было побольше, чем у Нацуки или Юри, но мои
слова под кожу все равно залезли. Она дернулась так, будто кто-то
кольнул ее булавкой, и на лице мелькнуло выражение искренней, почти
детской обиды. Я почему-то вспомнил рассказ Драгунского про
воздушный шарик одной девочки, который главный герой выпустил в
небо. И как та девочка поначалу сильно расстроилась.
Моника вздохнула и закрыла лицо ладонями. Посидела так, наверное
с минуту. Я тоже не знал, куда себя девать. Вот, блин, и
неловкость, которую поминал недавно. Просто запоздала чуток. И
когда уже наш заказ принесут?