— Как в фильме “Нечто”, — выдохнул я.
— Что? — не поняла Моника.
— Фильм есть такой. Про полярников. Они приютили сбежавшую из
соседнего лагеря собаку, а она оказалась неведомой еб… пришельцем,
короче. И этот пришелец мог полностью заменить собой любое живое
существо, сымитировать его. Поэтому представь — товарищ, с которым
ты вчера водку хлестал в столовой под песни Стиви Уандера, уже,
может, совсем и не твой товарищ. Но ты об этом не узнаешь. До тех
пор пока у него грудь не располовинится и не оттяпает тебе руки.
Вот так-то. Отличный фильм. Глянь как-нибудь на досуге.
Моника поежилась. Может, вообразила себе эту живописную картинку
(я ее так развидеть и не мог), а может, потому что в зале мощность
кондиционера прибавили.
— Спасибо, Гарик, я ознакомлюсь, — заявила моя спутница. Соврала
не моргнув глазом, ей-богу, соврала, как кот из мема “я тебе сказал
неправду”, — суть ты ухватил верно. И кстати, моя грудь не
располовинится, не переживай.
Вот зараза, спалила все-таки. Так, вернем разговор в прежнее
русло.
— И какой у нас план?
Я много чего ожидал получить в ответ. Даже варианты перебирал в
голове. Но только не то, что услышал.
— Никакого, — сказала Моника спокойно.
— Не понял, — признался я, — то есть как?
— Слушай, — она поковыряла ложечкой остатки морковного пирога, —
ты же, если я не ошибаюсь, хочешь выйти на хорошую концовку,
так?
— Ну да, — согласился я, — но…
— Вот и выходи. Проводи время с девочками, узнай их получше,
купи мелки для тараканов в голове…
— Чего?
Моника потешно надулась. Совсем как Саёри.
— Значит, тебе шутить можно, а мне нельзя? Так нечестно!
— Не, ты шути, конечно, но это щас был кринж какой-то,
Моника.
— Сам ты… такое слово, — покраснела она, — пойдем лучше
потанцуем.
За всеми этими не очень-то светскими разговорами мы совсем
позабыли про время. После ужина часть посетителей направилась в
северную часть зала. Оттуда уже раздавались мелодичные звуки —
гитара и электроорганчик. Место джазового плейлиста занял вполне
настоящий оркестр. Ну, такой, на минималках. Вокалист, он же на
басу, гитарист, клавишник и ударник. Сейчас эти ребята вполне
сносно играли какой-то софт-роковый медляк. Стыдно признаться даже,
но мне зашло. Батя такую музыку любил и постоянно ставил на
домашнем кассетнике, поэтому у меня она вызвала ностальгические
чувства.