тесным...
Вцепляюсь в подлокотники идиотского кресла - они у нас везде, и в кабинетах, и в переговорных. Замираю. Не дышу наверное - а то вдруг этот вдох последним будет? Ведь все выходят... а Поздняков встает и ко мне идет.
Не смотрю. Но мне слышать и видеть не надо - чувствую каждое его движение. И мысли все более странные. Что вот сейчас, когда закрылась дверь за последним участником “переговоров”, он меня из кресла выдернет. И поцелует. Ужас как хочется ощутить вкус его поцелуя. Узнать, какие у него губы. Плотные и твердые, наверное, как он сам.
Вчера мне так этого хотелось....
Поцелует, а потом снова спиной к себе развернет. Прижмется. На стол может швырнет и брюки вниз дернет. А у меня там трусы ужасные… Ему же все равно? Или пусть трусы тоже сразу сдергивает, вместе со штанами, чтобы не успел разглядеть...
Господи, я вот сейчас фантазирую или боюсь этого?
И правда разворачивает - вместе с креслом. Только к себе. На соседний стул садится, напротив. Теперь я не могу не смотреть. Не имею права прятаться.
У Позднякова насмешка в глазах. А у меня, наверное, уже все лицо красное. Мне кажется, что он понял, о чем я думаю. По моему лицу увидел, что именно я представила, увидел и смеется надо мной. Сколько у него этих баб, которые текут в его присутствии?
Собственная грубость отрезвляет. И заставляет, наконец, открыть рот.
- Я не могу к вам ехать, - после долгого молчания голос сиплый.
- Почему? - а у него - негромкий, но уверенный.
- Как вообще вам такое в голову пришло? Какая помощница? Что я могу… Да и я на издательство работаю, не на вас, чтобы вот так мною… управлять, - прорывает меня взволнованным.
- Мне в голову много чего приходит, - он тонко улыбается. А меня вдруг шарашит мыслью, что если не одна я здесь фантазирую? - И я никогда не делаю ничего, что не нужно именно мне. Помощница действительно нужна - работы много, не только с новыми текстами.
А вот в это верю. Что всегда и всё для себя любимого. И что нужен кто-то в помощь - я вообще полагала, что помощник или секретарь у него были. Поздняков не только книги писал, но и критические статьи, рецензии, лекции записывал. Бизнес, кажется, вел какой-то. Вряд ли он мог обходиться совсем уж без сотрудников при всей его гениальности. Только в доме у него никто не жил...