– Вы не знаете, кто вы? – осторожно удивился Юрий Серафимович.
Он помолчал недолго и откликнулся печальным эхом.
– Я не знаю, кто я.
– Успокойтесь, успокойтесь… – Юрий Серафимович еще раз улыбнулся, но на этот раз улыбочка была явно принужденной. – Вероятно, у вас после сильнейшего шока временная потеря памяти. Это проходит, это всегда проходит.
– Какой шок? – Его вопросы были тяжелы и просты.
– Шок, полученный вами одновременно с ожогами, вывихом правого плеча и серьезным сотрясением мозга при автокатастрофе.
– Какой автокатастрофе? – продолжал тупо недоумевать он.
– Вы попали в автокатастрофу, – терпеливо и почти по слогам, как дефективному, стал рассказывать Юрий Серафимович. – Ваш автомобиль «жигули» на повороте сорвался с обрыва. Вы – неместный и, вероятно, поэтому не знали коварного поворота на дороге. Ваш «жигуленок» дважды перевернулся и загорелся. И тут произошло два чуда: непонятным образом вы с таким сотрясением мозга сумели выбраться из горящей машины и бросились в нашу речку. Это первое чудо. А второе чудо, что вы, лежа без сознания в воде, не захлебнулись. Вы – замечательный везунчик, и я уверен, что с вами будет все в наилучшем порядке.
– Где я?
– Вы в больнице.
– Где я? – раздраженно повторил он.
– Вы в районном центре Мельники, что в двухстах верстах от Первопрестольной. Такой ответ вас устраивает?
– Не знаю. – Он действительно не знал, устраивает его такой ответ или нет. Он ничего не знал.
– Ну напрягитесь! Напрягитесь! – вдруг требовательно взмолился Юрий Серафимович, до ощутимости сжав его запястье. – И вспоминайте. Не факты, не события, не людей – вспоминайте самые последние свои ощущения и эмоции. Ну, ну! Ночь, вы один в автомобиле, удовлетворение от завершенного дела или азарт для завершения незавершенного… Покой, тихая музыка из автомобильного радиоприемника… Какая музыка? Какая музыка?
Он опять закрыл глаза. И снова не вспомнился – увиделся отвратительный адский огонь. И больше ничего.
Иван Всеволодович Гордеев сказал:
– Что ж, пора, пошли, – и вздохнул прерывисто – от волнения.
– Чевой-то боязно! – сам про себя удивился боевой генерал Алексей Юрьевич Насонов.
А бывший начальник службы безопасности движения «Патриот» Вячеслав Григорьевич Веремеев попытался отвертеться:
– Мне-то что там делать? Вы на сцену идите, а я тихонько в зал пройду.