Оказывается, меня нашли неподалёку от
опушки леса. Кто я, как там оказался, и что со мной произошло –
никто не знает. Ингар, по его словам, возвращался из леса, где
проверял силки́, и натолкнулся на мою голую, стонущую тушку.
Поначалу он заподозрил во мне одну из местных тварюшек, имевших
привычку подобным образом приманивать своих жертв, и даже хотел на
всякий случай стрельнуть по мне из лука. Я сам толком не понял, что
он имел в виду.
Но по причинам, которых я тоже до
конца так и не понял, не стал этого делать, а подошёл и убедился,
что я и в самом деле человек, нуждающийся в помощи. Пожалев, он
решил помочь, за что я ему очень признателен. Судя по некоторым
выясненным мною деталям о том месте, в котором я оказался, ничего
хорошего меня голого и безоружного на опушке того леса совершенно
не ожидало. Местечко оказалось ну прямо–таки очень недружелюбным к
человеку, в частности и живому существу в общем. Он принёс меня в
свой дом и с помощью жены Кары, которая занимала такую значимую в
любом селении должность, как повитуха, принялся лечить.
Правда, и с этим возникли трудности.
У меня на теле не было никаких ран или травм, кроме большущей шишки
на лбу. Посчитав именно шишку виновной в моём состоянии, а я не
приходил в себя несколько дней, они стали применять какие–то
компрессы и растирания. Не знаю, компрессы помогли или ещё чего, но
в итоге я пришёл в себя.
Но это тоже мелочи, спасибо им,
конечно, за помощь, однако имелась кое–какая информация, которая
меня тоже малость нервировала поначалу. Эта парочка не говорила
по–русски от слова совсем! И говорят, что никогда и не слыхивали
про такой народ и такую страну, как Россия. Высказав им, на мой
взгляд, вполне обоснованный довод, что этого не может быть, так как
я кроме русского, да пары фраз на английском никаким языкам обучен
не был, снова получил интересную информацию. Я, оказывается, в
данный момент говорю не на каком–то там русском, а на вполне
привычном всем местным общем языке, правда с каким–то странным
акцентом. Вот тут–то я и выпал в осадок окончательно. Попробовав
проговорить пару фраз на великом и могучем и тщательно
прислушиваясь к звукам своего голоса, я услышал совсем не то, чего
ожидал. Вместо обычного: «Мама», если тщательно вслушиваться, мне
слышалось: «ШЕРРИС…».