– Послушай, Муса, ты парень молодой, красивый и неглупый. Не создавай нам затруднений, пожалуйста! Сиди дома, отдыхай, читай книжки… Мы будем тебе домой и зарплату носить, и добавочку к ней… Только не мешай нам спокойно воровать, а?.. Зачем тебе все эти неприятности? Зачем тебе всё знать?.. Меньше знаешь, больше проживёшь… Сиди спокойно дома, чтобы от наших забот голова понапрасну не кружилась, а?..
Заметим, это было довоенное сталинское время. Можно себе представить, какое волнение испытывали казнокрады… Их даже Колыма не страшила. Или, к примеру, соловецкие лагеря. Или Сибирь. Даже песня есть такая: «Ну что ж, Сибирь – Сибири не боюсь я, Сибирь ведь – тоже русская земля…».
Папа просьбам не внял. Огорчился, но остался командовать работягами и мужественно, терпеливо ждать своей очереди на арест. Спасла его повестка из военкомата. Пошёл служить в артиллерию. Затем война, фронт, передовая, контузия, цинга и все остальное, что пришлось пережить мужественным и храбрым людям его поколения. Подоспел приказ Сталина: железнодорожников с фронта – на железную дорогу! И папа поехал с фронта. Недалеко поехал… В город Сталинград… Там тогда происходила страшная битва с немецкими захватчиками. Назначили начальником восстановительного поезда. Только военную шинель сменил на железнодорожную. Такая, в общем, удача подвернулась в окружающей жизни. Ох, и повидал там, папенька, ох и натерпелся!..
Вспоминать он редко что вспоминал, почти ничего не рассказывал. Иногда, правда, всплакнёт, получив поздравление к 9 Мая из Сталинградского музея. И ещё: когда он ходил на парад, у него вся грудь была в орденах и медалях. А папина фотография висела в Музее Сталинградской битвы.
–А что там рассказывать, сынок? Война! Что хорошего?
Сильный был человек и скромный. Через много лет я нашёл в домашнем архиве фронтовые боевые листки, заметки из газет и его переписку со сталинградскими историками. Папы тогда уже не было….
Отец принёс с войны трофейный немецкий аккордеон. На нём была нацарапана фамилия героя-бойца, захватившего трофей. Звали его Н. Клюев. Как сейчас помню! На красном перламутре гвоздём был накарябан текст:
«Аккордеон взят в окопах оккупантов рядовым Н.Клюевым, в 1943 году….»
Спасибо тебе, дяденька Клюев! Это ты сделал из меня музыканта! И тебе спасибо, дяденька фашист, за твой дружеский жест, так сказать! За то, что оставил аккордеон, когда драпал из окопа. Забыл с собой захватить, как говорится, с испугу в штаны наложивши. Благодаря этому трофейному музыкальному инструменту я сейчас играю на улицах города Берлина! Правда, на саксофоне. Но азы музыкальные мне пришлось прочувствовать на нём, на трофейном «HOHNЕR», держа его гордо и правильно…