С молодой деревенщиной, то бишь с латвийскими полицейскими, Брамс обходился куда проще, без церемониев. Напитый до усрачки водкой, он садился пассажиром в японский автомобиль своего друга – Генки Плюшкина. А у япошек вечно всё не по-людски: руль с шофёром – справа, пьяный пассажир – слева! Происходит такая печальная ситуация: увидав в авто пьяную рожу, крадучись, подбираются менты. Брамс сидит, ковыряет в носу, охает, кашляет, грызёт ногти, швыркает, чавкает и рыгает. Глядит тусклым взглядом и ласково огрызается на крики и истерики полицейских, на их просьбу сейчас же отдать права! После нервного ментовского шума и почти мордобоя горбатенький музыкант с подлой улыбкой выползал слева, оставляя трезвого шофёра на месте – справа, и совал им в нос водительские права:
– На!!! На!!!
– У-у-у, мать-перемать… – рычали представители правопорядка и с позором уходили. А господин Озолиньш испытывал очередной приступ хамского торжества и гадкой радости…
Совсем недавно наш друг вернулся из круиза. Туристический лайнер опять загнали в долги, компанию объявили банкротом, а деньги спрятали. Зарплату музыкантам, конечно, не заплатили. Хозяева любят дурить музыкантов – хобби у них такое. О! Музыкант!.. Взяли – и обдурили! А уже после нас дурят всех остальных.
Я тоже однажды выручал свои инструменты аж из самого Питера. Приходим в порт – парохода нет!
– Его в Стокгольме за долги арестовали! Промотали судно. – Этой новостью нас огорошили совсем не моряцкое начальство, а нелегальные портовые таксисты-бомбилы.
Арендованный во Владивостоке теплоход «Русь» перегнали на ремонт в Питер. С ним вместе, в гримёрке, уплыли наши костюмы и инструменты. Спасибо питерскому спекулянту Славке Воробьёву – он выручил наше имущество.
Напротив сидит и косит лиловым глазом наш друг Юрис Пашкевич – Юрка Алхимик. Начинал он неплохо. Не ахти как шумно, но заметно. Поначалу юный семиклассник, участник кружка художественной самодеятельности Клуба железнодорожников, резал с гитарных проводов штекера-пятёрочки. Это такие маленькие металлические пупсики с пятью ножками, их втыкают в усилитель. Эти маленькие штучки молодой и талантливый гитарист Юрик перепродавал коллегам по кружку. Цена – один рубль. Деньги мгновенно исчезали в дощатом грязном буфете через дорогу. Бормотуха «Волжское крепкое» стоила как раз 1 р. 07 коп. Почти один штекер. Когда Юрик проглатывал пару бутылок, на его милом мальчишеском лице появлялась кривая усмешка, а глаза сходились в кучу, к переносице, и нежно смотрели друг на друга. За это он поимел прозвище Юрка Кривой. Школьник незаметно мужал, взрослел, учился жить, и юное дарование переименовали в Юрку-Алхимика. За то, что начал хитрить, крутить-вертеть – короче говоря, химичить. Он уже вырос и как-то незаметно, постепенно превратился в пьяницу и арапа. Поступил в музыкальное училище – выгнали, воспитанником в военный оркестр – выгнали, в спортклуб «Локомотив» заниматься мотогонками – выгнали. Из нашей родной эстрадно-концертной конторы его выгоняли раз пятнадцать.