Ему не давала покоя мысль о том, что с его семьёй.
Пространство вокруг клеток, наконец, получило хотя бы небольшое освещение.
– Судя по звукам, там несколько человек, – заметил Арсений.
Сергей ничего не ответил. Усталость и неизвестность не столько пугали его, сколько злили и раздражали.
Приближающийся свет уже позволял разглядеть тени. Сергей увидел испуганное лицо Арсения. Парень дрожал, хотя в воздухе стояла летняя жара. Здесь, в катакомбах, было намного прохладнее, чем на улице. Но даже это не спасало от духоты.
Шаги раздались совсем рядом. Сергей уже мог разглядеть Романа Олеговича. Тот, как и они, стоял у решётки и напряжённо всматривался в проход. На его лице ясно читалось беспокойство.
Сергей осматривал помещение, в котором они сейчас находились. Здесь были четыре камеры, две с одной стороны и ещё две – напротив. Крепкие решётки выглядели, как новые. Это означало, что установили их совсем недавно.
«Кто-то явно готовился к приёму гостей. Вот только кто и зачем?» – думал Сергей.
Копаясь в памяти, он вспомнил, что десять лет назад маньяк удерживал Наташу в обычной клетке. А это означало, что они находились сейчас в другом помещении.
Если это действительно были те самые катакомбы.
Их с Арсением камера располагалась прямо возле сплошной стены. Твёрдый бетон казался непробиваемым.
Свет фонаря приближался с противоположной стороны. Там начинался длинный туннель, уходящий в разные стороны. Вдалеке появились тени и слышались шаги.
– Что будем делать? – спросил Арсений.
– А что мы можем сделать? – недоумённо посмотрел на него Сергей.
Они обменялись взглядами с Романом Олеговичем. Но похоже, что и у старика не было ни одной идеи.
Оставалось только ждать.
Наконец, люди вышли из-за поворота.
Первой показалась тройка мужчин. Они выглядели ужасно. Ободранная одежда, нетвёрдая походка, как у пьяных. На лицах двоих из них читалась полная апатия. Им словно было всё равно, где они оказались и что происходит вокруг.
«Как в дурмане. Или под наркотиками. Хотя откуда они у таких бродяг?» – Сергей внимательно изучал людей.
А вот третий отличался от остальных. На нём было такое же ободранное тряпьё, чумазый и грязный вид. Но его глаза не были затянуты пеленой. Наоборот, в них застыло одно-единственное чувство – полнейший ужас. Бродяга был похож на загнанную крысу.