Впрочем, может и наоборот. Сначала просыпается слух, а затем уж глаза. Да, так, наверное, точнее. О, начинаю ощущать некоторые физиологические подробности: надо вскакивать и, пошарив ногами рядом с кроватью в поисках шлепанцев, идти в тубзик. В этот раз удается. В смысле – тапки отыскать, …и даже халат. Но спросонья забываю закрыть за собой дверь и сразу попадаю в лунку унитаза – кабинка работает, как резонатор. Звук напоминает грохот водопада… Папа из своей комнаты аплодирует. Мама, молча, но сильно захлопывает дверь.
Немного некрасиво с моей стороны, но брутально и весело. Папа говорит, что серьезные мужчины не должны смотреть вниз и стоять согнувшись. Стоять надо прямо, расправив плечи, и глядеть в потолок или в зеркало напротив… И, при этом, напевать или насвистывать. Впрочем, прикрывать глаза – тоже допускается. Но я не удерживаюсь и смотрю… Ну что ж… Продолжаю расти. Тот корм, который в меня впихивают родители, не пропадает зря. Дергаюсь, как собака. Парам-па-па… Выхожу…
– Смой за собой… (У папы все под контролем.)
– Ребеночек еще не проснулся… (Это мама уже встает на мою защиту.)
Перехожу в соседнее помещение и распахиваю дверцы душевой кабины. У нас – такая хитрая смесь душевой кабины и ванной. Поддон очень глубокий и овальной формы. Но по кругу обнесен стеклянными стенками, и основная форсунка расположена на потолке. Включаю воду, отпрыгиваю к краю кабинки и попискиваю от того, что на теплое ото сна тело попадают первые, еще холодные капли. Во – тепленькая пошла [3]. Блин – теперь кипяток. Снова отпрыгиваю. Тонкая и тщательная регулировка температурного баланса. Сплю, стоя под потоками теплой воды и грежу о том, что я конь – молодой жеребец в прерии, на меня льется теплый дождь, а вокруг резвятся молодые кобыли-и-и-ицы… И мы тремся друг об друга шеями… и толкаемся боками, взбрыкиваем и похрапываем… Одна из них гнедая, гривастая и грациозная, как молодая Сельма Хаек или Пенелопа Круз [4] наиболее задорно взбрыкивала и задирала изящные полупопия, размахивая веселым хвостом. И смотрела на меня обернувшись, до тех пор, пока я, раздувая ноздри, не решаю привстать на дыбы-ы-ы, и…
– Старик, Москва-река уже обмелела… Гринпис бьет тревогу. Ты слил всю воду. Давай, вытирай свое томное тельце и иди завтракать.
Ничего не томное. Я – спортсмен. И у меня разряд по плаванию, а также рост – метр девяносто… Почти. Тело – прекрасное. Ну, по крайней мере – любимое.