– Какие ещё пирожки? – спросил, закуривая «Приму», Васильевич.
– Да так, студенческая поговорка, – ответил Саня и выпрыгнул на свежий снег из машины.
Потянувшись и поёжившись от мороза, он оглядел поле битвы. Снегурочки нигде не было!
Из газика выпрыгнул молодой сержант и, увидев Саню, заулыбался.
– Здорово, помощник смерти! – радостно поприветствовал он фельдшера.
– Здорово, шериф! – буркнул в ответ Саня. – Слышь, Серёга, а труп-то где?
– Чей?!
– Ну не мой же! Девушки?
– Какой девушки? – с изумлением спросил сержант.
– Обнажённой!
– Обнажённой девушки?! – уже с ужасом переспросил милиционер. – Ты, Санёк, часом не того?.. У тебя крышу сдуло вместе с домиком, как у девочки Элли из Изумрудного города?
– Слышь, ты, мент из графства Кент, у меня через два часа урология в железнодорожной больнице. На, читай!
И Саня протянул сигнальный лист вызова бригады скорой помощи.
– А, это… Во Колян прикололся! Идём к машине.
– Подожди, я носилки возьму!
Саня подбежал, распахнул задние двери «рафика» и вытащил носилки.
– Всё. Теперь пошли.
Сержант приглашающим жестом широко распахнул правую заднюю дверь газика и произнес с королевской щедростью:
– Забирай!
Саня обалдело уставился на пустой салон.
– Так тут никого нет…
– Как? – испуганно спросил Серёга и сам заглянул в салон. – Так ты внизу не смотрел, под сидениями!
И тут Саня увидел две угольно-черные стопы.
– Негритянка, что ли?!
– Сам ты негритянка; помыть – и будет Белоснежкой!
– Так я и сказал, что труп девушки, – пробурчал фельдшер обиженно, – хорош новогодний подарочек!
– Да какая она девушка? Может быть, и была ею до семнадцатого года! И совсем она не труп, так, подмёрзла слегка, свежемороженая…
Саня скептически потянул за антрацитовые пятки, но тело не желало покидать газик, чем-то там зацепившись. На другом конце машины из-под сиденья послышалось ворчание с отдельными фрагментами мата!
– Так она живая!
– А я тебе что говорил!
– Давай помоги. А то что-то там застряло.
Они дернули разом. Как в сказке репку, и из машины вылетело женское существо неопределенного возраста. Единственным её одеянием был грязно-голубой пеньюар, прикрывавший две трети дряблого торса. Другой одежды не было. Существо пьяно покачивалось на ногах, покрытых грязью и варикозными венами. Взгляд был мутным.
– Ё-моё! Давай положим её на носилки.